Житие преподобномученицы Великой княгини Елисаветы

Преподобномученица Елизавета.

 

Самая красивая женщина Европы…

Белый Ангел Москвы…

Великая русская святая.

Будущая преподобномученица Елизавета родилась далеко от России, в Германии. Отец её был немецким герцогом, а мать – принцессой-англичанкой.  У Эллы, как называли в семье будущую святую, было шестеро братьев и сестёр. Детей воспитывали в строгости. Девочка с ранних лет приучалась к труду и порядку. Вместе с сёстрами она убиралась в своей комнате, растапливала большой камин, выполняла другие домашние дела. Мама Эллы, принцесса Алиса, много помогала страдающим людям. Она часто посещала больницы, дома инвалидов и сиротские приюты, брала с собой и детей. Юная Элла очень жалела несчастных, старалась принести им радость. Вместе со своими сёстрами она собирала букеты и украшала ими печальные больничные палаты.

          Элла очень любила природу, особенно цветы. С ранних лет она умела восхищаться настоящей красотой. Девочка могла подолгу любоваться каким-нибудь цветком, умела красиво рисовать. Она прекрасно пела и играла на рояле. Но больше всего Элла любила молиться Богу и читать Священное писание. Елизавета не была знакома с истинной – православной – верой; как и все её родные, она была воспитана в протестантизме. Поэтому девочка не знала о величии Пресвятой Богородицы, не могла соединиться со Христом в Таинстве Причастия (протестанты думают, что Литургия – это всего лишь воспоминание о Христе, а не настоящая встреча с Ним). И всё же, Элла горячо верила в Бога, старалась угождать Ему. 

Мир и любовь царили в семье. Тихо текла счастливая жизнь. Но… Произошло несчастье. В 1876 году в городе началась эпидемия дифтерита. Заболели все дети кроме Эллы. Они лежали с высокой температурой в своих постелях и едва могли дышать. Мать самоотверженно заботилась о них. А Элла горячо молилась: «Господи, Ты всё можешь! Исцели моих братиков и сестричек!» И больные пошли на поправку. Только одной из девочек – четырёхлетней малышке Марии – становилось всё хуже. Никакие лекарства не помогали. Маленькая девочка скончалась. А потом заболела сама принцесса Алиса. Врачи делали всё, что могли, но больная умерла.

 Горько плакали осиротевшие дети. Страшно горевал отец. Четырнадцатилетняя Элла, забывая о себе, старалась хоть как-то утешить папу, заменить младшим сестрёнкам и брату мать. Так закончилось её детство. Девочка поняла, что жизнь – это крестный путь, где надо переносить трудности и беды и помогать в этом другим.

Шли годы. Юная Элла превратилась в ослепительно-красивую молодую девушку. Кротость и доброта светились в её задумчивых глазах, тонкие черты лица указывали на чистоту и благородство души. Многие знатные юноши сватались к прекрасной принцессе, но Элла отказывала им. В сердце девушки жила любовь к молодому русскому князю – брату императора Александра III Сергею Александровичу. Молодые люди познакомились, когда князь Сергей приезжал вместе с матерью в Германию. В те годы Элла была ещё девочкой-подростком. И вот, когда юной красавице шёл двадцатый год, она стала невестой русского великого князя. Элла покинула родной город и, вместе с сопровождавшими её родными, отправилась на свою новую родину.

Вместе с прекрасной невестой поехала в далёкую Россию и её двенадцатилетняя сестра Алиса. Никто ещё не знал, какую судьбоносную роль сыграет эта поездка в жизни девочки. На свадьбе сестры Алиса познакомилась с четырнадцатилетним царевичем Николаем – наследником Русского престола. Молодые люди искренне и чисто полюбили друг друга, и, несколько лет спустя, повзрослевшая Алиса сделалась царицей Александрой – супругой Русского Императора.

В России пышно отпраздновали свадьбу молодого князя Сергея и его прекрасной невесты. Отец, брат и сёстры простились с Эллой и уехали домой, в далёкий немецкий городок Дармштадт. Елизавета осталась на своей новой родине. Она стала усердно изучать русский язык, обычаи и традиции.

Молодые супруги не поехали в свадебное путешествие. Вместо этого они отправились в тихую усадьбу – село Ильинское, расположенное неподалёку от Москвы. Здесь было тихо и раздольно. Радостно пели птицы, ласково поблёскивала на солнце река. Храм во имя святого Ильи Пророка радовал взор своим тёмно-зелёным куполом. Рядом стояли домики сельских жителей и шумел сосновый бор. Поселившись в Ильинском, Элла решила познакомиться с его жителями. Однажды, проснувшись рано утром, она вышла из своего деревянного двухэтажного особняка и, взяв с собой русскую служанку, пошла к виднеющимся невдалеке крестьянским избам. Жители села радостно встретили молодую княгиню. А она, совсем не кичась своим высоким званием, зашла в одну из изб, затем в другую. Стала беседовать с их обитателями.

-        Да как же вы живёте? – Изумлялась она, видя бедность крестьян. – А есть ли у вас врач, больница?

-        Живём помаленьку, барыня… - наперебой отвечали селяне,

-        А доктор к нам приезжает раза два в месяц…

Вернувшись домой, Елизавета рассказала обо всём, что видела, своему мужу.

-        Давай построим в Ильинском больницу, - предложила она.

-        Хорошо. – Согласился Сергей Александрович.

С этого дня Элла стала часто посещать живущих поблизости крестьян. Беседовала с ними, помогала деньгами. А в Ильинском вскоре появилась больница.

Закончился медовый месяц, и молодые супруги вернулись к императорскому двору, в Санкт Петербург. Здесь им приходилось участвовать в балах, вести светскую жизнь. Элла умела найти общий язык со всеми людьми. Она обладала замечательным тактом и чувством юмора, всегда видела в людях их хорошие стороны и была очень приветлива. Красотой молодой княгини восхищались.

-        На свете есть только две красавицы, и обе – Елизаветы. – Говорили между собой придворные. – Одна – Елизавета Австрийская, супруга императора Австрии, а другая – наша великая княгиня.

Князь Сергей горячо верил в Бога и был очень благочестив. Он любил ходить в храм, никогда не пропускал воскресных богослужений. Елизавета посещала церковь вместе с мужем, хотя всё ещё оставалась протестанткой. Она выстаивала длинные богослужения, вслушивалась в молитвенное пение хора, взирала на древние чудотворные образа… Чистая душа молодой женщины горячо молилась в эти часы, стремилась к Богу, чувствуя, насколько православная вера выше той, в которой она была воспитана. Но перейти в неё она не спешила. Элла долго проверяла искренность своего решения. «Может быть, на меня просто действует красота и торжественность службы? – Думала она, - или моя душа хочет верить так же, как мой любимый муж и все окружающие?» Но месяцы и годы шли, а стремление к православию делалось всё сильнее. Не что-то земное, внешнее, а совесть и искренняя любовь к Богу побуждали молодую женщину стать православной христианкой. Она начала читать духовные книги, сравнивать две религии. И всё яснее видела, что истина – в Православии.

Окончательное решение Элла приняла, побывав на Святой земле. Русский Царь – император Александр III – выстроил в Иерусалиме, в Гефсиманском саду, величественный храм в честь святой Марии Магдалины. Но поехать на освящение церкви он не смог – слишком много было государственных дел. Поэтому царь предложил заменить себя младшему брату – великому князю Сергию. Вместе с императорским посланником отправилась в путь и его горячо любимая супруга. Княгиня Елизавета очень радовалась поездке на Святую Землю. Она горячо молилась у Гроба Господня и в Вифлееме, где родился Христос, побывала вместе с мужем на святой реке Иордан и на горе Фавор, где преобразился Спаситель. И во всех этих святых местах молодая женщина просила Бога: «Господи, укажи мне волю Твою! Оставаться ли мне в той вере, в которой меня воспитали отец и мать, или принять русскую веру, которая так привлекает моё сердце?..»

Красота и благодать Святой Земли поразили сердце Елизаветы. Здесь везде чувствовалось присутствие Христа. Среди этих деревьев и камней Он жил и учил людей, молился и страдал. Здесь Он потерпел страшную казнь и воскрес из мёртвых. Вот Гефсиманский сад, где молился перед Своим Распятием Господь. Древние оливковые деревья с толстыми узловатыми стволами… По преданию, им уже почти две тысячи лет – эти деревья были молчаливыми свидетелями молитвы Божественного Страдальца. На горе Елеон, откуда Христос вознёсся на небо,  возвышается колокольня православного монастыря. Жители Иерусалима называют её «русской свечой».

-        Как же здесь хорошо… - задумчиво произнесла княгиня Елизавета. – Я хотела бы, чтобы меня похоронили в этих святых местах.

Молодая женщина не знала, что произносит пророчество. Пройдёт три десятилетия – и её тело, уже не тело, а мощи святой мученицы, перенесут в Иерусалим из далёкой России и погребут в храме, на освящение которого она приехала теперь…

Вернувшись в домой, Елизавета твёрдо решила принять православную веру. Молодая женщина очень беспокоилась, что этим она сильно огорчит своих родных – отца, бабушку, брата и сестёр. Но она знала, что главное – быть честной перед Богом, исполнять Его волю. Елизавета Фёдоровна чувствовала, что Православие – истинная вера, знала, что ничего не может быть выше неё. И она сделалась православной христианкой.

Заканчивался Великий Пост. Таял снег в дворцовом саду, по-весеннему щебетали птицы. Солнечным утром княгиня Елизавета сообщила своему супругу радостную новость:

-        Я наконец решилась. Я хочу стать православной.

-        Слава Богу! – Радостно улыбнулся князь, и его на глазах выступили счастливые слёзы.

Двенадцатого апреля, в день Лазаревой субботы, в дворцовой церкви собрались царь Александр III, его супруга Мария Фёдоровна, великий князь Сергий, главная виновница торжества – княгиня Елизавета, и ещё некоторые из членов царской семьи. Священник начал читать молитвы, затем обратился к княгине.

-        Верую во Единого Бога Отца, Вседержителя… - произнесла она православный Символ Веры.

Император Александр благословил свою родственницу драгоценным образом Спасителя. Елизавета благоговейно поцеловала иконку и прижала её к груди.              

          Сделавшись православной христианкой, Елизавета Фёдоровна всем сердцем отдалась истинной вере. Она благоговейно молилась в храме, с горячей верой и радостью причащалась Святых Христовых Тайн. Она стала православной – а значит, истинно русской женщиной.

Шли годы. Молодые супруги жили в любви и единомыслии. Им было очень хорошо и радостно друг с другом. Они вместе молились, вместе делали добрые дела, служили Царю и Отечеству. В 1891 году император дал князю Сергею ответственное поручение. Государь назначил своего младшего брата градоначальником Москвы.

Москвичи полюбили своего нового губернатора и особенно – его добрую и прекрасную супругу. Елизавета Фёдоровна во всём помогала своему мужу. Молодая женщина не вмешивалась в политические дела, зато ей приходилось выполнять множество светских обязанностей. Жена губернатора должна была участвовать в приёмах и балах, вне зависимости от настроения и самочувствия улыбаться гостям и вести беседы с ними.

Княгиня Елизавета любила посещать скромные московские храмы. Часто она старалась сделать так, чтобы люди не узнали её. На папертях, перед церквами, Елизавета Фёдоровна видела множество нищих. Одетые в жалкие лохмотья, они просили подаяния:

-        Добрая барыня, подай, Христа ради, на пропитание!

-        Помогите бездомному калеке!

Сердце доброй женщины болезненно сжималось при виде несчастных. Она старалась помочь каждому, узнавала об их нуждах. Кому даст денег, кому пришлёт еды, а кому и дом новый купит.

Жизнь шла своим чередом. В 1894 году скончался Император Александр III. Царём сделался его сын – молодой Николай Александрович. Незадолго до смерти отца, он был помолвлен со своей невестой – младшей сестрой Елизаветы Фёдоровны, Александрой. Теперь он женился, и принцесса Александра сделалась русской императрицей. Никто ещё не знал, какая суровая участь ожидает молодых и прекрасных Царя и Царицу. А им предстояло стать святыми Царственными мучениками.

В 1904 году на Россию внезапно напала небольшая, но прекрасно подготовленная к войне страна Япония. Начались кровопролитные сражения.

-        Мы должны поддержать наших солдат. – Говорила княгиня Елизавета. Она стала активно и деятельно помогать русским воинам.

Кремлёвский дворец. Огромные богатые залы, украшенные лепниной и позолотой потолки. Все комнаты наполнены людьми. Но не на бал, не на весёлое светское собрание пришли они сюда. Великая княгиня устроила во дворце мастерские и пригласила в них женщин, желающих помочь сражающимся на фронте. Дворянки и простые горожанки, молодые и пожилые, сидят, склонившись у швейных машин и рабочих столов, шьют одежду, готовят подарки для солдат. Елизавета Фёдоровна часто приходит сюда, ласково разговаривает с труженицами, подбадривает их.

А потом едет в устроенный ею госпиталь для раненых. Утешает измученных болью солдат, помогает врачам перевязывать раны страдальцев.

А ещё Великая княгиня организовала санитарные поезда, которые привозили к месту сражений лекарства и тёплую одежду и увозили оттуда раненых. А ещё – сама собирала посылки для солдат, писала им тёплые письма, дарила Евангелия и иконки. Устроила комитеты, которые заботились о вдовах и сиротах погибших...

Великая княгиня воодушевила всю Москву помогать воюющим с Японией русским солдатам. А в Петербурге не менее самоотверженно трудилась её сестра – императрица Александра. Но жили в то время злые люди, желавшие погубить Россию, её Царя и всех верных ему людей. Они клеветали и на Государя, и на Царицу, и на княгиню Елизавету и на её супруга – князя Сергия, грозились убить их.

Елизавета Фёдоровна сидела за своим письменным столом и разбирала бумаги. Вот письмо от бедной женщины – просит Великую княгиню дать ей денег на учёбу сына. Вот конверт с японского фронта, солдаты благодарят за помощь и ласку. А это что?.. Молодая женщина развернула лист бумаги. «Революционная террористическая организация приговорила к смерти Вашего мужа… - прочла она. – Вас мы не хотим убивать. Не сопровождайте своего супруга в его поездках, если желаете остаться в живых…» Княгиня положила записку на стол. Это было уже не первое письмо с угрозами. Преступники ненавидели московского градоначальника за то, что он всегда был верен Царю и строго пресекал деятельность бунтовщиков. «Нельзя оставлять Сергея одного, позволять ему без меня ездить по улицам. – С тревогой подумала Елизавета Фёдоровна. – Уж если быть убитыми, то вместе». С этого дня она старалась везде сопровождать своего любимого мужа.

А в городе становилось всё тревожнее. Великий князь с супругой переехали в Николаевский дворец, расположенный в Кремле. Здесь, под защитой древних стен, было безопаснее. Совсем рядом находился Кремлёвский дворец, в котором работала в своих мастерских княгиня.

Наступил роковой день 18 февраля. С утра князь Сергей собрался ехать на совещание в губернаторский дворец. Елизавета Фёдоровна не могла сопровождать его, – ей надо было зайти в мастерскую. Сергей Александрович вышел из дворца, перекрестился на купола Чудова монастыря, сел в карету. Он ездил с одним только кучером, без слуги или адъютанта. Благородный человек знал, что революционеры охотятся за ним, и не хотел, чтобы кого-то убили вместе с ним. Кучер тронул лошадей, и карета загрохотала колёсами по мощёной камнем площади Кремля. Княгиня Елизавета посмотрела вслед мужу и вернулась в дом. И вдруг раздался страшный грохот. Задребезжали оконные стёкла, зазвенели, качаясь, хрустальные люстры. Служащие дворца растерялись. Лишь Елизавета Фёдоровна сердцем поняла, что произошло. Как была, в одном платье, она выскочила на улицу. У дверей кто-то успел накинуть ей на плечи плащ. Молодая женщина вскочила в стоявшие у подъезда сани и помчалась к месту, где прогремел взрыв.

Здесь её глазам предстало страшное зрелище. Уже начинала собираться толпа. Люди, с искажёнными ужасом лицами, смотрели на то, что осталось от Великого князя Сергея. Брошенная террористом бомба попала прямо в грудь мученику и разорвала его в клочья. Всё вокруг было залито кровью, тут и там валялись куски растерзанного тела, одежды и обуви. В стороне, опираясь на стену, стоял еле живой кучер, раненый осколками снаряда и обломками кареты.

Елизавета Фёдоровна страшно побледнела и, молча опустившись на колени, стала быстро собирать на принесённые кем-то носилки то, что осталось от её любимого мужа. «Скорее, скорее, надо всё убрать… Сергей так ненавидел беспорядок…» – билась в её мозгу мысль. Подъехала санитарная карета, увезла в госпиталь раненого кучера. Толпа людей росла. Все молча взирали на княгиню. Кто-то из солдат накрыл останки князя своей шинелью. Их подняли и понесли в храм. Вдова безмолвно пошла за носилками. Началась первая панихида по убиенному князю. «Со святыми упокой…» – скорбно пели молящиеся.

Вернувшись домой, Елизавета Фёдоровна надела траурное чёрное платье и стала писать телеграмму своей сестре-царице. Даже теперь, когда на её плечи легло невыносимое горе, святая княгиня заботилась в первую очередь не о себе, а о других. «Не приезжайте на похороны Сергея. – Писала она. – Иначе те, кто лишил его жизни, попытаются воспользоваться случаем и убить Царя с Царицей». Великая княгиня позвонила в серебряный колокольчик, и в комнату вошла горничная.

-        Узнай, как себя чувствует Ефим, кучер Сергея Александровича… Кажется, он ранен. – Произнесла Елизавета Фёдоровна.

Служанка скоро вернулась с печальной вестью.

-        Доктора говорят, что Ефим скоро умрёт. – Грустно произнесла она.

Княгиня поднялась из-за письменного стола и стала быстро переодеваться из чёрного траурного платья в обычное – бледно голубое. Взглянула в зеркало. В глазах молодой женщины сквозила нестерпимая душевная боль, лицо было по-прежнему мертвенно-бледно. «Нельзя, чтобы умирающий понял, что его любимый господин убит. Пусть он будет спокоен в свои последние минуты.» – Подумала страдалица. Она быстро вышла из комнаты и, сев в сани, поехала в госпиталь.

Ефим, весь в бинтах, лежал на кровати. Елизавета Фёдоровна заботливо склонилась над ним. Раненый узнал свою любимую госпожу.

-        К-как к-кн-нязь?.. – С трудом прохрипел он мучавший его сердце вопрос.

-        Он прислал меня к Вам. – Собрав всю свою волю, ласково улыбнулась Великая княгиня.

-        Сл-лава Богу!.. – Едва слышно прошептал верный слуга.

Вернувшись во дворец, Елизавета Фёдоровна снова надела траурное платье. Домашние взирали на неё с тревогой. Княгиня ничего не ела, взгляд её был отсутствующим. Лишь вечером она разразилась безутешными рыданиями, после чего стала понемногу приходить в себя. Всю ночь она провела в молитве, а утром пошла в церковь и причастилась Святых Христовых Тайн. Почти целый день она была в храме, молилась у гроба любимого супруга. Ночью снова не спала…

На третий день, Елизавета Фёдоровна почувствовала, что душа покойного князя о чём-то просит её. «Надо… надо навестить этого несчастного… Того, кто кинул бомбу. Сказать, что Сергей простил его. – Подумала святая княгиня. – Может быть, он раскается, и Господь помилует его душу. Сергей не хотел бы, чтобы кто-то пошёл в ад за то, что сделал ему зло.» И она отправилась в тюрьму. Страдалица не испытывала ненависти к тому, кто разрушил её счастье, убил самого дорогого для неё человека. Она искренне жалела Каляева (так звали убийцу).

Окованная железом дверь, заскрипев, отворилась, и Елизавета Фёдоровна вошла в камеру. Она увидела сидящего на койке молодого человека, с нервно горящими глазами.

-        Кто Вы? – Спросил он, удивлённо посмотрев на бледную женщину в чёрном платье.

-        Я – вдова того, которого вы убили. – Спокойно произнесла Великая княгиня. – Зачем вы лишили жизни моего мужа?

-        Я не хотел убивать Вас. – Быстро ответил Каляев. – Я несколько раз поджидал его, держа в руках бомбу, но Вы были с ним, и я не решался бросить её.

-        Неужели вы не сообразили, что убили меня вместе с ним… - Опустила голову вдова, но, быстро совладав с собой, продолжила свою речь, - я пришла, чтобы принести вам прощение от князя Сергея. И я прощаю вас. Подумайте о своей душе. Вы совершили страшный грех, лишили жизни человека. Этим вы убили свою душу, обрекли себя на вечные мучения в аду. Но вы ещё можете покаяться и Господь помилует вас… Вот Евангелие, - достала она из сумочки маленькую книгу в кожаном переплёте, - возьмите его, прочтите.

Каляев смотрел на Великую княгиню с недоумением. Он не верил, что Елизавета Фёдоровна говорит искренне. «Но зачем она пришла?» – думал он.

-        Я не стану читать Евангелия. – Резко проговорил убийца.

Святая княгиня что-то ответила ему, мягко убеждала… Но окаменевшая в преступлениях душа не поддавалась её словам. Около двух часов беседовала Елизавета Фёдоровна с несчастным служителем зла и наконец ушла, оставив на столе Святое Евангелие и маленькую иконку.

-        Кажется, моя попытка убедить его покаяться оказалась безрезультатной… - грустно произнесла она, выйдя из камеры. – Если он всё-таки изменит своё поведение, – сообщите мне. – Попросила она тюремщика.

Прошло несколько дней. Во дворце Великой княгини зазвонил телефон. На проводе был начальник тюрьмы.

-        Ваше высочество, я хотел сообщить Вам, что Каляев положил подаренную Вами иконку на подушку, рядом со своей головой. – Почтительно сказал он.

-        Слава Богу. – Проговорила Елизавета Фёдоровна, и бледная улыбка скользнула по её измученному лицу.

 Святая княгиня просила Царя помиловать убийцу её мужа, но Государь отказал в её просьбе. Он знал, что, если преступник будет оставлен в живых, это предаст смелости другим террористам, и убийства будут продолжаться.

На месте, где был убит князь Сергей, Елизавета Фёдоровна воздвигла большой каменный крест. На нём было начертано: «Отче, отпусти им: не ведят бо, что творят». Эти святые слова распятого Христа отражали и настроение души княгини Елизаветы.

Убиенного князя похоронили в усыпальнице, под храмом Чудова монастыря в Кремле. (До наших дней эта святая обитель не сохранилась). Княгиня проводила там дни и ночи, молясь у дорогой могилы. Впрочем, она не оставила своих добрых дел: посещала больницы, рукодельные мастерские. На лице Елизаветы Фёдоровны оставалось выражение безысходной тоски. Но… молитва постепенно воскрешала убитую горем душу. Горячо веруя в Бога, княгиня понимала, что её любимый супруг теперь в раю, что ему там лучше, чем на земле. И Елизавета Фёдоровна сама оставляла сердцем земную жизнь, переставала любить её, а вместо этого – стремилась к Небу, к счастливой Вечности, где никто не сможет разлучить её с теми, кого она любит. Так праведная княгиня постепенно, незаметно для себя, превращалась в святую монахиню. Она перестала есть мясо, а свою спальню сделала похожей на монашескую келью. Велела вынести роскошную мебель, перекрасить стены в белый цвет. Оставила себе только самое необходимое.

А преступники-революционеры, убившие князя Сергея Александровича, не прекращали творить зло. Они хотели свергнуть Царя и захватить власть в России. Для этого они клеветали на Государя, подговаривали простых людей устраивать беспорядки и мятежи, учили бедных грабить и убивать богатых. Наступил 1905 год. Смута охватила всю Россию. По Москве ходили вооружённые бандиты, не хватало провизии, и даже воды. Мощные ворота Кремля надёжно запирались на ночь, а днём охрана пропускала внутрь лишь тех, у кого был пропуск. Но Великая княгиня ничего не боялась. Она бесстрашно покидала Кремль и ехала в свой госпиталь, лечить и утешать раненых. Начальник городской полиции не раз пытался убедить её не делать этого.

-        Ваше высочество, - почтительно, но настойчиво говорил он, - я прошу Вас не выезжать в город. В Москве неспокойно, на Вас могут напасть, могут даже лишить Вас жизни!

-        На всё воля Божия. – Спокойно отвечала Елизавета Фёдоровна и бесстрашно продолжала свои поездки.

Дома княгиню ожидали её племянники – Дмитрий и Мария, которым она заменяла умершую мать. Дети очень беспокоились, когда их тётя долго не возвращалась.

Был пасмурный осенний день. Елизавета Фёдоровна надела свой чёрный плащ, шляпу и пошла к выходу из дворца.

-        Тётя Элла, а может быть, Вам сегодня не стоит ехать в госпиталь? – Робко спросила шестнадцатилетняя княжна Мария. – Начальник полиции вчера так долго уговаривал Вас…

Великая княгиня грустно посмотрела на племянницу и, поцеловав её в лоб, вышла на улицу. За ней последовал генерал Лайминг – друг покойного князя Сергея. Мария посмотрела в окно, и увидела, что её тётя со спутником идут по Кремлю пешком.

-        Ой, они даже не сели в карету! – Удивлённо воскликнула девушка.

-        Тётя Элла решила идти в госпиталь пешком, чтобы бунтовщики её не узнали. – Объяснил сестре четырнадцатилетний Дмитрий.

Смеркалось. Вот уже отзвонили колокола Чудова монастыря, сообщая москвичам о конце вечернего богослужения. Княгиня не возвращалась. Княжна Мария не могла найти себе места. «Матерь Божия! – Горячо молилась она, отчаянно глядя на древний образ Пресвятой Богородицы, - Царица Небесная! Сохрани нашу тётю Эллу живой и невредимой, защити её от злых людей!»

Наступил вечер. Обитатели дворца поужинали в тревоге. За окнами было уже совсем темно. Наконец дверь отворилась и вошла Великая княгиня. Она переоделась в домашнее платье, села за стол. Ей подали уже давно остывший ужин. Княжна Мария присела рядом.

-        Тётя Элла! – Забыв о правилах этикета, взволнованно проговорила она, - тётя, мы так беспокоились! Вы не должны больше возвращаться так поздно! Не смейте рисковать своей жизнью! Мы любим Вас не хотим, чтобы Вы погибли, как… как… дядя Сергей…

Елизавета Фёдоровна молча слушала упрёки племянницы, но когда та упомянула имя князя Сергея, бедная женщина не выдержала. Она опустила лицо на руки и горько заплакала.

-        Да… - говорила она, - госпиталь и раненые стали для меня главным в жизни. С ними я забываю о своём горе, об одиночестве… Сергей, наверное, не одобрил бы этого…

С этого дня княгиня стала возвращаться в Кремль раньше, чтобы не беспокоить своих близких.

Елизавета Фёдоровна часто посещала святые обители. Была в Оптиной пустыни, где в то время жили святые старцы; в Сарове и в Дивеево… Княгиня молилась, чтобы Бог научил её: как жить дальше, чем заполнить страшное одиночество, пустоту, образовавшуюся в душе после смерти мужа. И Господь ответил на мольбы своей верной служительницы. Елизавета Фёдоровна обрела новую цель в жизни. Она решила устроить в Москве обитель сестёр милосердия. Великая княгиня продала все свои драгоценности и на эти деньги приобрела участок земли в центре Москвы – на большой Ордынке. Здесь начали строить храм, больницу, дома для сестёр и настоятельницы.

- Тётя Элла, а почему Вы назвали свою обитель Марфо-Мариинской? – Однажды спросила княгиню Елизавету её племянница.

-        А помнишь, как рассказывается о святых Марфе и Марии в Евангелии? – Ответила Елизавета Фёдоровна, и начала не спеша рассказывать, - однажды Господь Иисус Христос пришёл в дом благочестивого человека, которого звали Лазарем. У Лазаря были две сестры – Марфа и Мария. Узнав о приходе любимого Учителя, Марфа стала суетиться по хозяйству, готовить вкусное угощение. А Мария села у ног Иисуса и стала с любовью и благоговейным вниманием слушать его слова. Марфе сделалось досадно, что сестра не помогает ей, и она сказала об этом Господу. Но Христос, ласково посмотрев на хозяйственную девушку, тихо произнёс: «Марфа, Марфа! Ты заботишься и суетишься о многом, а Мария избрала лучшую часть, которая не отнимется у неё».   Марфа и Мария указывают нам два способа, которыми христианин может служить Богу. Хорошо трудиться и помогать своим ближним, но ещё лучше – научиться всегда быть в общении с Богом, то есть непрестанно молиться Ему. Но одно невозможно без другого. Человек сначала учится делать добрые дела, и только после этого его душа становится способной к тому, чтобы достигнуть духовных высот. Об этом и говорит название обители. Сёстры будут помогать ближним, трудиться, как Марфа, и учиться всегда быть с Господом, как Мария.

Марфо-Мариинская обитель отличалась от обычных монастырей. Её сёстрам не обязательно было становиться монахинями, зато они давали обещание служить своим ближним, помогать им. В обители устроили больницу для бедных людей, которые не могли заплатить за своё лечение, бесплатную аптеку и приют для девочек-сирот.

Наступил памятный день – 9 апреля 1910 года. Великая княгиня собрала семнадцать девушек и женщин, решивших сделаться сёстрами милосердия.

-        Я оставляю блестящий мир, где я занимала высокое положение… - задумчиво проговорила она, - но теперь, вместе с вами, я восхожу в более великий мир – мир бедных и страдающих…

Во время всенощного бдения Великая княгиня и её семнадцать сестёр принесли Богу обет жить в труде и молитве, служить Господу и ближним. А утром, во время литургии, московский митрополит Владимир возложил на Елизавету Фёдоровну и сестёр нагрудные кипарисовые кресты. Головы сестёр милосердия украсили покрывала, как у монахинь – апостольники, которые, в отличие от монашеских, были белого цвета.

С этого дня для Великой княгини началась новая, подвижническая жизнь. Самоотверженная женщина посвятила всю себя помощи несчастным.

Глубокая ночь. Все спят, лишь в больничной палате мечется на подушках измученная болью женщина. Это – бывшая кухарка, Люба. Она готовила обед для своих хозяев, и случайно опрокинула на себя железную печку. Платье несчастной вспыхнуло, и она вся обгорела. Врачи говорили, что Любу невозможно спасти, но Елизавета Фёдоровна взялась сама ухаживать за ней. Вот и сейчас она сидит у её постели, молится, чтобы Господь облегчил страдания больной, успокаивает бедняжку. По два раза в день Елизавета Фёдоровна сама перевязывает страшные ожоги Любови, смазывает их лекарствами. Наступит утро, и княгиня, так и не вздремнув, станет давать сёстрам указания, кому чем заниматься; будет трудиться, утешать и лечить больных. А Люба останется в живых. Она выздоровеет на удивление врачам, и покинет больницу. Уходя, она станет горько плакать о том, что расстаётся с доброй матушкой Елизаветой.

Однажды осенью в обитель привезли картошку из деревни.

-        Надо срочно перебрать её, чтобы не сгнила. – Распорядилась одна из старших сестёр. – Анна, Вера, идите скорее в подвал и принимайтесь за работу.

-        Ой, я не могу, я устала, - стала возражать одна из послушниц.

-        А у меня вечером дежурство в больнице, мне нельзя сейчас утомляться.

-        Кого же мне послать? – Спросила сама себе начальница, - те на работе, другие устали...

В комнату вошла матушка настоятельница. Открывая дверь, она успела услышать конец разговора и всё поняла.

-        У меня есть время, я пойду, поработаю. – Улыбнулась Великая княгиня и, надев фартук, направилась к подвалу.

-        Матушка! – В один голос воскликнули послушницы и побежали следом за Елизаветой Фёдоровной.

Несколько минут спустя в подвале оживлённо шла работа.

С раннего утра до позднего вечера в Марфо-Мариинской обители кипела жизнь. Прогуливаются по саду выздоравливающие больные, деловито снуют сёстры. Вот пришли бедняки, чтобы получить бесплатный обед. Вот играют маленькие воспитанницы приюта. На улицу вышла настоятельница обители со своей келейницей – молодой инокиней Варварой.

          Маленькие девочки окружили Елизавету Фёдоровну плотным кольцом.

-        Матушка, матушка! – Щебечут они, что-то оживлённо рассказывая.

Великая княгиня ласково говорит с детьми. Одну погладила по головки, у другой поправила бантик на косичке. Девочки побежали на урок, а настоятельница со своей спутницей вышли из ворот обители.

Сегодня Елизавета Фёдоровна надела чёрное монашеское одеяние – чтобы москвичи её не узнали. В прошлый раз, когда она шла по Ордынке, вокруг собралась целая толпа горожан. Простые женщины целовали руки княгини, благодарили её за доброту и милосердие…

Елизавета Фёдоровна и Варвара миновали несколько улиц, вошли в бедный район Москвы. Вместо нарядных каменных особнячков, украшающих Замоскворечье, здесь стоят бедные полуразвалившиеся лачуги. Узкие грязные улицы ведут вниз – к речке Яузе. Из низины поднимается зловонный туман. Там, на огромной площади, расположился Хитров рынок – пристанище самых бедных, опустившихся людей. Здесь живут пьяницы и мелкие воришки, скрываются сбежавшие из тюрем преступники. Ни один добропорядочный москвич не осмелится зайти в это опасное место. Матушка Елизавета и её верная спутница бесстрашно идут по заваленным мусором переулкам.

-        Тётя, дай пятак! – Подскакивает к ним взлохмаченный босоногий мальчонка лет пяти.

Елизавета Фёдоровна достаёт из сумки булку и протягивает её ребёнку.

-        Как тебя зовут? – Ласково спрашивает она.

-        Я – Ванька. – Удивлённо смотрит на благодетельницу малыш, впиваясь зубами в мягкий хлеб.

-        А кто твои родители?

-        У меня нет родителей, я с дядькой живу. Вон там. – И Ваня показал на большой бревенчатый барак.

-        Нам надо поговорить с твоим дядей. – Сказала матушка и, взяв растерянного мальчика за руку, решительно пошла к бараку.

Внутри было тесно и душно. Возвышались несколько этажей дощатых нар. На некоторых из них лежали неопрятно одетые люди, на других – играли в карты. В углу двое мужчин пили прямо из бутылки водку и грязно ругались.

-        Ой, кто пришёл! – Воскликнул один из картёжников – немолодой мужчина с всклокоченными полуседыми волосами и красным лицом. – Ванька, кого это ты привёл?

-        Они мне велели… - робко проговорил малыш и спрятался за спину Великой княгини. Видно, он сильно боялся своего дяди.

-        Я хотела поговорить с вами. – Просто обратилась Елизавета Фёдоровна к мужику. – Отдайте мне вашего мальчика. Ведь у вас нет денег, чтобы кормить его, а у нас он будет сыт и обут.

-        А зачем он Вам? – Изумлённо воззрился на монахиню Ванюшин дядя.

-        А, они тут всех детей собирают. Бла-го-тво-рительность. – Важно пояснил ему сосед по нарам. – Давеча вон у Нюрки дочек забрали. А Катька к ним сама ушла.

-        Ну забирайте! – Равнодушно махнул рукой мужик. – Мне легче, – обузы меньше.

-        Пойдёшь с нами? – Улыбнулась мальчику княгиня.

-        А… Вы меня всегда такими булками кормить будете? – Только и спросил малыш.

Елизавета Фёдоровна часто посещала грязные трущобы Хитрова рынка. Она разыскивала там несчастных, никому не нужных детей и забирала их в свою обитель. Раздавала милостыню нуждающимся. Ходила она и в другие бедные районы Москвы, разыскивала больных, о которых некому было заботиться. Посылала к ним на помощь своих сестёр.

Матушка Елизавета каждый день молилась в храме, на Божественной литургии. На молитве она стояла неподвижно, вся устремлённая ввысь, беседуя душой с Богом. Часто тёплые благодатные слёзы орошали её лицо.

Была глубокая ночь. Молоденькая сестра, дежурившая в палате тяжёлых больных, заметила, что одному из её подопечных стало совсем плохо. Он потерял сознание и метался в тяжёлом бреду. Девушка протёрла лицо несчастного влажной тканью, но это не помогло. «Что же делать?» – подумала она и, постояв немного, пошла к ведущей в комнату настоятельницы двери. Открыла её, вошла внутрь и ахнула от неожиданности. Елизавета Фёдоровна спала не на постели, а на узкой, ничем не покрытой деревянной лавке. Услышав вздох послушницы, она сразу же проснулась и села на своём ложе.

-        Душечка, когда входишь, надо стучать. – С мягким укором сказала она и, так как спала одетой, быстро пошла к больному.

Подвижница отдавала сну около трёх часов в сутки, а зачастую лишала себя и этого. Когда кто-то из больных умирал, она ночи напролёт читала Псалтырь, молясь о новопреставленном.

Под Покровским храмом Великая княгиня устроила церковь-усыпальницу, чтобы погребать в ней умерших сестёр. Часто она приходила туда молиться; в уединении размышляла здесь о переходе в иной мир, о вечности. Однажды в усыпальнице собрались молодые сёстры.

-        Вот тут будет моё место, когда я умру. – Сказала одна из них.

-        А здесь – моё.

В помещение вошла настоятельница.

-        Матушка, а Вы где ляжете? – Спросила юная послушница.

-        Мне бы хотелось быть погребённой на Святой земле, в Иерусалиме… - немного помолчав, ответила Елизавета Фёдоровна.

-        А как же мы?.. – В один голос воскликнули сёстры.

-        Мы все соберёмся там. – Значительно произнесла княгиня и подняла вверх правую руку.

Сёстры не знали, что никому из них не суждено до смерти оставаться в обители и быть похороненными в её усыпальнице.

Наступали страшные времена. Началась Первая Мировая война. Русские воины сражались с немецкими солдатами, а враги России в тылу устраивали беспорядки. «Царь совсем не заботится о России, а Царица – немецкая шпионка» – нагло клеветали они. Обвиняли в предательстве и родившуюся в Германии Княгиню Елизавету.          

 А святая матушка делала всё, чтобы помочь русским людям. В Марфо-Мариинской обители каждый день раздавали горячие бесплатные обеды, за которыми приходили бедняки со всей Москвы. В городе не хватало продовольствия, и помощь Елизаветы Фёдоровны сильно облегчала жизнь многих и многих людей. Сама же Великая княгиня питалась очень скромно: съедала на обед только одно блюдо из овощей. Она постоянно навещала раненых солдат, не только русских, но и пленных немцев.

 - Они пошли воевать потому, что им приказали, - с состраданием говорила матушка, - а теперь несчастные находятся на чужбине, они одиноки и изранены. Поэтому я считаю, что мой христианский долг – утешать и немцев. Ведь они больше не могут причинить вреда России, они беспомощны.

Но злые языки объясняли милосердие доброй княгини по-своему.

-        Елизавета – немка, она помогает немецким солдатам, а русских вовсе не жалеет! – Разносили они бессовестную клевету. Злая ложь о святой княгине, о святых Царе и Царице раздавалась повсюду: и во дворцах, и на улицах города, и на фронте, в окопах.

Узнав, что о ней говорят враги Русского царства, матушка Елизавета перестала посещать немцев. Она не боялась злых речей, но не хотела, чтобы из-за неё падала тень на её сестру – императрицу Александру.

Но клеветников это не остановило. Они не гнушались ничем и делали всё, чтобы очернить Государя и его семью в глазах народа. И простые люди постепенно поддавались обману, переставали любить своего Царя. Они начинали говорить о том, что надо по-новому управлять Россией... Забывали, что Царь дан русскому народу Богом.

Пятнадцатого марта 1917 года случилось непоправимое несчастье. Злые люди, стремившиеся погубить Россию, сумели отобрать власть у святого Русского Царя. Они убедили Государя, что народ не любит его, что он должен уйти от власти – и тогда России будет лучше. Император Николай Александрович послушался их. Он не хотел удерживать власть для самого себя. Царь служил Богу и Русскому народу, и поэтому отказался от трона, когда думал, что это принесёт пользу его Родине. К тому же, Государь знал, что смута и бедствия попущены русским людям за их грехи, и он – Царь – не может силой остановить их, не позволить им придти.

Но России не стало лучше оттого, что Император сошёл с престола. Злые люди захватили власть, и в стране начались бедствия. Крестьяне грабили помещиков, рабочие не желали трудиться на фабриках, рушили заводы. Солдаты убегали с фронта, оставляя страну на разграбление врагам. А новые властители заперли под арест Царя с семьёй, а сами вольготно расположились во дворцах.

-        Господи! – Со слезами молилась святая Елизавета, - пощади землю русскую! Враги России обманули простых людей, а народ, как наивный ребёнок, поверил… Народ ни в чём не виноват!

Узнав о том, что Царя с семьёй арестовали, Елизавета Фёдоровна некоторое время молчала, а затем тихо произнесла:

-        Это приблизит их к Богу, сделает чистыми и светлыми их души…

Подвижница видела, что кипящие вокруг бедствия готовят мученический венец и для Царя, и для всех его верных подданных… И для неё самой.

Был жаркий июньский день. Солнечные лучи рисовали сияющие узоры на тенистых газонах двора обители, где среди заботливо ухоженных ярких цветов играли маленькие воспитанницы приюта. К воротам монастыря, сверкая чёрным лаком, подъехал автомобиль. В то время машины ещё только появлялись и были они лишь у очень высокопоставленных особ. Дверца автомобиля открылась, и из него вышел мужчина средних лет, одетый в строгий не по погоде чёрный костюм. Дети во дворе прекратили свою игру. Они внимательно наблюдали за важным господином, который в сопровождении одной из сестёр проследовал в покои матушки-настоятельницы. Незнакомец оказался ни больше, ни меньше, министром Швеции.

-        Я приехал, чтобы предложить Вам путь к спасению. – Сказал он, оставшись наедине с Великой княгиней. – Вы видите, что творится в России. Кругом льётся кровь, Его Величество Государь Император арестован. Рано или поздно та же участь постигнет и Вас. Более того, Вы можете лишиться жизни. Мы предлагаем Вам немедленно уехать из России. Сегодня же ночью вы тайно покинете Москву… Можете взять с собой кого-нибудь из близких Вам людей.

-        А Государь, а Царица и их дети?

-        Мы сделаем всё возможное, чтобы вывезти за границу и их.

-        Благодарю вас… - Задумчиво проговорила Великая княгиня и опустила голову. Некоторое время она молчала, не глядя на министра, а затем продолжила свою речь, - я от всей души благодарю Вас и тех, кто направил Вас ко мне, за заботу, но я никуда не поеду.

-        Но… почему? – Опешил иностранец.

-        Я прожила в России тридцать три года, и стала за это время русской. – Проговорила матушка Елизавета, и едва заметная улыбка тронула её глаза. – Моя родина – здесь. К тому же, я отвечаю перед Богом за устроенную мною обитель и за всех тех, кто живёт в ней. Я же не могу вывезти из России всех сестёр.

-        Но оставшись здесь, вы погибнете! – Возразил министр.

-        Моя жизнь – в руках Божиих. И если воля Божья готовит мне крест, я приму его с покорностью. – Спокойно ответила подвижница и поднялась с кресла, давая посланнику понять, что визит окончен.

А жить в Москве становилось всё опаснее. По городу разгуливали шайки выпущенных из тюрем преступников. Они нападали на мирных прохожих, врывались в дома.

-        Матушка Елизавета, - нахмурившись, говорила настоятельнице казначея обители, - надо запереть ворота монастыря и не впускать во двор посторонних. Иначе можно нажить неприятности.

-        А как же больные? – С мягкой полуулыбкой возражала святая княгиня, - в Москве сейчас столько несчастных, неужели мы можем оставить их без помощи?

-        Но надо же позаботиться и о безопасности тех, кто лежит в нашей больнице, о детях, которых мы воспитываем, наконец! – Не унималась сестра.

-        А Господь обещал нам, что ни один волос не упадёт с наших голов без Его воли. – Твёрдо отвечала матушка, - так сказано в Евангелии. И мы не должны забывать об этом.

И ворота обители оставались открытыми в дневное время. В них по-прежнему свободно входили голодные и больные, а также те, кто искал совета и утешения святой матушки-настоятельницы.

Опасения казначеи не были напрасными. Однажды днём во двор обители ввалилась ватага пьяных мужчин в грязных, потрёпанных одеждах. Они бесстыдно ругались скверными словами, нагло разглядывали проходящих мимо сестёр. Одна из послушниц поспешила к Елизавете Фёдоровне, сообщила ей о незваных гостях. Великая княгиня осенила себя крестом и быстро вышла во двор.

-        А, Лизавета! – Увидев её, закричал один из хулиганов, одетый в поношенную солдатскую форму, - а ты теперь не «Ваше высочество»! – Он пьяно усмехнулся и проговорил заплетающимся языком, - так, кто же ты теперь? Кто ты такая?

-        Я здесь, чтобы служить людям. – Спокойно, без тени гнева или испуга ответила матушка.

-        Людям… - протянул пришелец и вдруг добавил, - я – тоже человек. Полечи меня. – Он задрал рубаху и показал гниющую рану, от которой распространялся тошнотворный запах.

-        Пойдёмте со мной, я перевяжу вас! – Поспешно проговорила святая Елизавета и повела оторопевшего посетителя в дом.

Усадила его на стул, а сама опустилась на колени и стала осторожно промывать застарелую язву. Больной смущённо озирался по сторонам, не зная, что сказать. Он не ожидал, что Великая княгиня станет сама лечить его, сбежавшего с фронта дезертира.

          Закончив перевязку, настоятельница обители сказала:

-        Обязательно зайдите к нам завтра. Вашу рану надо промывать каждый день, иначе может начаться гангрена.

-        К-кто Вы? – Запинаясь от неловкости, спросил посетитель, - Вы – правда Елизавета Фёдоровна?

-        Да, Вы не обознались.

-        Но почему Вы…

-        Я же сказала, что нахожусь здесь, чтобы помогать людям. – Просто объяснила княгиня.

Растерянный посетитель вышел на улицу, где его с нетерпением дожидались товарищи, и вся группа поспешно вышла за ворота.

-        Матушка! – Бросились к Елизавете Фёдоровне сёстры, - как мы испугались!

-        Они же могли напасть на Вас!

-        Могли начать крушить всё в обители!

-        Но Господь не позволил им этого. – Мягко улыбнулась настоятельница, и взволнованно говорившие женщины тут же замолчали. – Бог – наш Защитник, и без Его святой воли с нами ничего не случится.

Прошло несколько дней. Ранним утром, когда ворота монастыря были ещё заперты, сёстры услышали приближающийся рёв моторов. У стен обители остановились два грузовика. Из них стали выпрыгивать вооружённые до зубов революционеры.

-        Эй вы там, откройте немедленно! – Грубо кричали они, стуча в двери.

-        Сейчас мы посмотрим, что у вас тут за монастырь! Небось, оружие прячете!

-        А настоятельница – немецкая шпионка!

-        Разорим вражье гнездо! – Волновалась толпа. – Арестуем немку!

Створки ворот скрипнули и распахнулись. Перед революционерами стояла матушка Елизавета.

-        Чего вы хотите? – Спросила она.

-        Именем революции, Вы арестованы! – Шагнул вперёд молодой мужчина в кожаной куртке с приколотым на груди кроваво-красным бантом. – Вы прячете оружие и помогаете врагам! Вы поедете с нами, а мы обыщем все помещения Вашей обители и заберём ружья и взрывчатку.

-        Что ж, ищите. – Спокойно ответила Великая княгиня. – Пусть войдут пятеро из вас, а остальные пускай подождут у ворот. И не шумите, а то потревожите больных и детей из приюта. А я не могу отправляться с вами немедленно. Я – настоятельница, и должна дать последние распоряжения сёстрам.

-        Хорошо. – Посовещавшись между собой, согласились революционеры. – Можете делать свои дела, пока мы будем производить обыск.

Пятеро незваных гостей вошли в обитель, прочие остались у ворот. Они о чём-то громко разговаривали между собой, пели революционные песни.

Матушка Елизавета вошла в храм, куда уже пришёл священник и сбежались напуганные сёстры.

-        Отец Митрофан, - обратилась она к батюшке, - давайте, отслужим молебен. – Затем сказала послушницам – Сам Христос предсказал нам, что нас ожидает. «Вы будете ненавидимы всеми за имя Моё, - говорил Он, и ещё – терпением вашим спасайте души ваши…»

Матушка обернулась к дверям и увидела революционеров, которые стояли, переминаясь с ноги на ногу и не зная, что предпринять. Посетители явно не ожидали, что княгиня, оставив их без внимания, начнёт молиться в храме.

-        Заходите в церковь. – Пригласила их настоятельница. – Только оставьте винтовки у входа, никто их не тронет.

Революционеры переглянулись между собой и нехотя повиновались. Священник начал молебен.

-        Господу помолимся…

-        Господи, помилуй! – Стараясь подавить подступавшие к горлу слёзы, отвечали певчие.

Матушка стояла на коленях, и было заметно, что она молится, не видя ничего вокруг себя. Молебен закончился и сёстры стали по очереди подходить к священнику, целовать крест, который он держал в руках. Вслед за ними к святыне приложились и революционеры. Видно, в их душах, захваченных революционным обманом и злобой, ещё не умерла вера в Бога.

-        Батюшка! – Обратилась к отцу Митрофану настоятельница, когда последний из посетителей поцеловал крест, - покажите нашим гостям все здания обители. Они думают, что мы храним здесь ружья и взрывчатку.

Прошло около часа. Революционеры обыскали обитель и, конечно, не нашли ничего хоть сколько-нибудь напоминавшего оружие.

-        Здесь монастырь, и ничего больше. – Сказали они, выйдя к дожидавшимся их у ворот товарищам.

В толпе раздался разочарованный ропот. Несколько минут спустя, взревев моторами и оставив на прощанье облако пыли и выхлопных газов, грузовики с незваными гостями уехали от стен обители.

-        Господи, слава Тебе! – Заливались счастливыми слезами молодые послушницы.

-        Помиловал Бог. – Крестились старшие сёстры. А настоятельница тихо проговорила:

-        Очевидно, мы ещё не достойны мученического венца.  

Наступило лето 1917 года. Оно было очень жарким, душным. Солнце нещадно палило, раскаляя камни мостовых и стены домов. В городе, где из-за революционных беспорядков уже давно почти не убирали улиц, началась эпидемия тифа. Тяжко заболела и Елизавета Фёдоровна. Обессиленная, она лежала в постели и молилась про себя Господу. А из мира до матушки доносились горькие вести. Царя Николая Александровича вместе с супругой и детьми увезли в далёкий северный город Тобольск и заточили там под арест.

-        Не выпустят злодеи Государя… - грустно шептались между собой сёстры обители.

-        Как бы не убили его…

-        Да что ты говоришь, не посмеют! Грех то какой!

Матушка отправляла письма своей любимой сестре – императрице Александре, но не получала ответа. Только одно из этих посланий дошло до тех, кому было адресовано.

А во дворе Марфо-Мариинской обители по-прежнему толпились обездоленные люди. Сёстры кормили их, лечили, утешали добрым словом.

-        Простите, а можно мне поговорить с матушкой Елизаветой Фёдоровной, с Великой княгиней? – Робко спрашивали многие из посетителей.

Несмотря на слабость, оставшуюся после болезни, святая настоятельница принимала всех.

-        Матушка, как жить-то теперь? – Спрашивали её несчастные люди, - Россия гибнет, злодеи власть захватили… Голод и болезни, злоба и грабежи кругом…

-        Будем надеяться на Бога. – Утешала своих гостей подвижница, - Господь видит всё происходящее с нами. Раз Он это допускает, – значит, страдания принесут нам пользу. А Россия, Святая Русь, погибнуть не может. Она – в сердцах верующих людей, молящихся Богу…

Такие, или похожие слова говорила святая княгиня, и люди уходили от неё успокоенными.

А страшный день, которого давно уже с трепетом ожидала Елизавета Фёдоровна, приближался.

- Господи! – Молилась будущая мученица, - дай мне силы остаться верной Тебе, что бы ни произошло!

Наступила Пасха 1918 года.

-        Христос воскресе!

-        Воистину воскресе! – Радостно приветствовали друг друга сёстры.

Во вторник Светлой седмицы в обитель приехал дорогой гость – патриарх Тихон. Это было последнее утешение, которое Господь послал Своей верной служительнице перед её страданиями. Святейший отслужил праздничный молебен, поздравил настоятельницу, сестёр и больных, долго беседовал с ними. Наконец, ещё раз благословив всех, святитель сел в свою скромную коляску и покинул обитель. Праздничное оживление царило среди сестёр. Им не хотелось думать о плохом: о страхах и печалях последних месяцев, о тревожном будущем… Всё это на время забылось, отошло в сторону. Но матушка Елизавета, напротив, была сосредоточенна и грустна. Казалось, что её томит тяжёлое предчувствие.

 И это предчувствие не оказалось ложным. Через пол часа после отъезда Патриарха у монастырских ворот остановились новые, незваные, гости. Они резко надавили кнопку звонка у ворот и не отпускали её, пока к ним не вышла сестра-привратница. Войдя в обитель, солдаты приказали вызвать к ним настоятельницу.

-        Вы арестованы. – Сурово произнёс главный из красноармейцев, едва лишь матушка вышла на монастырский двор. – Пройдите с нами.

-        Я должна сделать последние распоряжения в обители. – Побледнев, но сохраняя спокойствие ответила Великая княгиня, - дайте мне два часа на сборы.

-        Только полчаса. – Не терпящим возражений тоном ответил солдат.

Страшная весть мгновенно облетела обитель. Сёстры со всех сторон бежали к храму, где священник служил напутственный молебен, провожая матушку в скорбный путь. После короткой молитвы, когда все сёстры собрались в храме, настоятельница взошла на амвон и стала в последний раз благословлять своих послушниц. Матушка Елизавета была очень бледна, но на глазах её не было слёз.

-        Не плачьте… - говорила она, стараясь утешить рыдающих сестёр, - на том свете увидимся…

Полчаса прошли, и матушка Елизавета в сопровождении красноармейцев направилась к воротам.

-        Матушка, не оставляй нас!

-        Мы с тобой!

-        Забирайте уж всех! – Говорили сквозь слёзы сёстры, не желая отходить от любимой всеми настоятельницы.

Но безбожные солдаты были глухи к рыданиям преданных послушниц. Побоями и тычками они отогнали сестёр от их матушки, посадили святую Елизавету в свой грузовик и повезли её прочь от родной обители. Разделить с матушкой изгнание позволили лишь двум её келейницам – Варваре и Екатерине.

          А потом был длинный, тяжёлый путь в Пермь. Матушка Елизавета и её верные спутницы ехали в поезде под охраной жестоких и равнодушных конвоиров. Солдаты ели мясную пищу и пытались накормить ею своих узниц.

-        Мы – монахини, нам нельзя есть мясо. – Смиренно объясняла Великая княгиня. – Дайте, пожалуйста, нам что-нибудь другое.

-        Ещё чего! – Злобно отвечали охранники. – Проголодаетесь – и это съедите.

Но подвижницы предпочитали терпеть голод, лишь бы не согрешить перед Богом. С одной из станций матушке удалось отправить письмо патриарху Тихону. В своём послании она рассказывала о выпавших их долю бедах и просила вступиться за неё. Лишь по ходатайству святейшего монахинь стали кормить подходящей для них пищей.

Наконец, далёкое путешествие осталось позади. Из Перми узниц вскоре перевезли в Екатеринбург, а оттуда отправили в расположенный неподалёку небольшой городок Алапаевск.

Был солнечный день 20 мая 1918 года. Автомобиль, на котором везли матушку Елизавету и её верных келейниц, проехал по улочкам Алапаевска, мимо домов, напоминающих скорее деревенские избы, чем городские постройки, и выехал на окраину. Здесь он остановился у огороженного забором с колючей проволокой каменного дома.

-        Вылазь, приехали! – Скомандовал солдат.

Монахини вышли из машины и подошли к зданию.

-        Будете жить здесь. – Пояснил красноармеец.

Дверь дома отворилась, и на поросший травой двор вышел молодой человек с тонкими, благородными чертами лица. Юноша удивлённо посмотрел на прибывших, и его лицо вдруг озарилось радостной улыбкой.

-        Тётя Элла! – Воскликнул молодой человек и бросился к матушке, - и Вас привезли сюда! –  Улыбка исчезла с лица юноши столь же внезапно, как появилась, - значит, и Вас арестовали…

-        На всё воля Божия, Владимир, - утешила матушка своего молодого родственника.

Пока они разговаривали, из дома вышли остальные его узники – великие князья Сергей Михайлович, Константин Константинович, Иоанн Константинович и Игорь Константинович. Увидев матушку, они, как и Владимир Палей (такова была фамилия юного князя) не знали, что им делать: радоваться ли встрече с любимой родственницей, или скорбеть, что и её лишили свободы.

Вместе со своими послушницами матушка поселилась в скромной угловой комнатке. Здесь стояли простые железные кровати, стол, да несколько стульев.

Дом, в котором поселили благородных узников, раньше был городской школой. В его дворе располагался небольшой огородик, росли кусты и деревья. Чтобы не оставаться без дела, Великие князья своими руками разбили цветочные клумбы, грядки, посадили овощи. Матушка Елизавета руководила садовыми работами. Родственники удивлялись тому, как хорошо она разбирается в овощах; знает, что и как выращивать.

Утром и вечером узники вместе молились, днём все собирались на обед. Лишь матушка Елизавета ела отдельно – вероятно, подвижница не хотела, чтобы родственники заметили, как она ограничивает себя в пище. В первый месяц заключения узникам не запрещали выходить за ворота своей тюрьмы и они часто молились в расположенной неподалёку церкви. Жизнь арестованных князей казалась относительно спокойной, но все чувствовали, что это спокойствие – лишь временное затишье перед страшной бурей. Узники догадывались, что их скоро убьют.

-        Господи! – Молилась матушка Елизавета, - укрепи нас! Дай нам силы перенести всё, что нас ожидает!

Наконец, буря началась. 21 июня, когда Великие князья обедали, в столовую зашёл начальник охраны.

-        Отныне вводится новый режим жизни. – Объявил он. – Вы больше не имеете права выходить за территорию школы. Деньги, драгоценные вещи и лишнюю одежду надо сдать.

-        А… что считать лишним? – Осведомился один из князей.

-        Всё, кроме того, что на вас надето, да ещё смены белья.

На следующее утро келейницам матушки было приказано покинуть дом заключения и ехать под конвоем в Екатеринбург.

-        Не разлучайте нас с матушкой! – Плакали сёстры, но красноармейцы не обращали внимания на их мольбы.

На этот раз не смогла удержаться от слёз и матушка Елизавета. Она обняла Варвару и Екатерину и горько плакала вместе с ними. Наконец, инокинь посадили в автомобиль и увезли.

     Вечером у ворот бывшей школы вновь остановилась машина. Сердитый солдат вывел из неё сияющую от радости Варвару.

-        Матушка! – Бросилась она к изумлённой настоятельнице, - мне разрешили вернуться!

-        Как… - Не смея верить своим глазам, переспросила святая Елизавета, обнимая верную послушницу, - а где же Екатерина?

-        Нас привезли в Екатеринбург и сказали, что отпускают на свободу. – Стала рассказывать молодая женщина, - Сначала говорили с Катей… Она плакала, но ей дали билет на поезд и велели идти на вокзал… Она не смогла ничего поделать. А я сидела в коридоре и так молилась, молилась, чтобы меня вернули к Вам… Я не знаю, как это вышло, но… Меня пугали, а я сказала, что готова на всё, лишь бы остаться с Вами. Начальник обругал меня дурой и велел привезти обратно.

Матушка Елизавета посмотрела на свою верную келейницу и тихо улыбнулась, а на глазах её блеснула непрошеная слезинка.

Прошло около месяца. Приближалось 18 июля – день Ангела убиенного супруга матушки Елизаветы, Великого князя Сергея. Вечерело. Что чувствовала матушка в эти часы, последние часы 17 июля, в последний вечер своей жизни? Грустила, что не может быть в храме в святой для неё день? Предчувствовала приближающиеся страдания? А может быть, Господь открыл Своей верной рабе, что произошло в этот день совсем неподалёку от Алапаевска, в Екатеринбурге? Ведь 17 июля там свершилось страшное злодеяние – безбожники расстреляли святого Царя Николая и его семью – сестру матушки Елизаветы царицу Александру, детей…

Мы можем с уверенностью сказать одно: в этот вечер матушка много и горячо молилась. Впрочем, душа подвижницы всегда была устремлена к Богу…

Поздней ночью в доме раздались громкие голоса.

-        Вставайте, мы едем в Синячиху. – Будили охранники своих узников.

Матушку, Варвару и Великих князей повезли куда-то через ночной лес. Подпрыгивает грузовик на частых колдобинах, тихо переговариваются охранники, безмолвствуют узники. «Господи, да будет воля Твоя!» – молится про себя матушка. Вдруг машина съехала с дороги и остановилась на большой поляне.

-        Выходи по одному! – Приказал красноармеец.

 Ступив на землю, узники стали оглядываться по сторонам. Сквозь ночную мглу их глаза различили силуэты поваленных деревьев, груды земли…

-        Где мы? – Шёпотом спросил князь Сергей Михайлович. Его вопрос остался без ответа.

-        Идите вперёд! – Скомандовал охранник и грубо подтолкнул узника.

Пройдя несколько шагов, матушка и её спутники оказались на краю зияющей чёрной ямы.

-        Именем революции! – Вдруг выкрикнул старший из красноармейцев, - приговариваем вас, господа Романовы, к смертной казни!

-        Что? – Шагнул ему навстречу Сергей Михайлович, - по какому праву вы судите нас?

Палач кинулся к нему и попытался ударить прикладом ружья, но князь успел броситься на него и схватить за горло. Убийца захрипел. Ему на помощь подбежал молодой красноармеец и в упор выстрелил в Сергея Михайловича. Тот стал медленно оседать на землю.

Матушка Елизавета успела перекреститься.

-        Господи! – Взмолилась она, подняв к небу очи, - прости им, они сами не знают, что творят!

В свой последний час святая Елизавета молилась за собственных лютых убийц… Её ударили по голове и столкнули в бездонную пропасть заброшенной шахты. Следом кинули Варвару, князей…

Когда все жертвы были уже в шахте, убийцы бросили туда несколько гранат. Раздались взрывы, всё заволоклось едким дымом.

-        Кончено. – Произнёс один из убийц.

В этот момент в нависшей над ночным лесом тишине все ясно услышали тихое пение, доносящееся из под земли. «Спаси Господи, люди Твоя, и благослови достояние Твое…» - пел низкий женский голос и к нему присоединялось ещё несколько.

-        Они что, живы?.. – Растерянно прошептал молодой красноармеец.

Вдруг с неба раздался оглушительный дар грома. Ужас охватил убийц. Они заметались по поляне, быстро собирая хворост, обламывая ветви с молодых ёлок. Завалили валежником жерло шахты и подожгли. Затем быстро вскочили в автомобиль. Зарычал мотор грузовика и лесная поляна опустела. Начался дождь, который быстро превратился в сильный ливень. Огонь в шахте погас, дым рассеялся.

Святые мученики не умерли от огня и удушливого дыма. Они очнулись, когда пошёл дождь. Жители располагавшихся неподалёку от заброшенной шахты деревень, проходя по лесу, ещё несколько дней слышали доносившееся из под земли пение молитв.

Преподобномученица Елизавета упала не на дно шахты, а на один из выступов её стен, в пятнадцати метрах от поверхности. Рядом с ней оказался князь Иоанн Константинович. Он тоже не умер сразу и матушка, изнемогая от собственной боли, нашла в себе силы оторвать край от своего одеяния и перевязать его разбитую голову.

До последней минуты она молилась, прижимая к груди икону Спасителя, которую успела взять в свой последний путь. Пока были силы – пела молитвы, утешая этим других страдальцев. Наконец, мучениям пришёл конец. Светлые ангелы пришли за душами святой мученицы Елизаветы и пострадавших с ней и отнесли их к престолу Вседержителя, туда, где нет ни боли, ни печали…

          А тела мучеников не остались в шахте. Через несколько дней после их кончины, в Алапаевск пришли войска русского адмирала Колчака. Им удалось на время прогнать коммунистов. Тогда тела страдальцев были извлечены из страшной ямы, обмыты и отпеты.

          Ещё не будучи монахиней, в далёкой молодости, Великая княгиня Елизавета говорила, что она хотела бы, чтобы её похоронили в святом городе Иерусалиме. Господь исполнил желание Своей угодницы. Нетленные тела преподобномучениц Елизаветы и Варвары были вывезены из России и после долгого путешествия упокоились в храме равноапостольной Марии Магдалины на Святой Земле. В том самом храме, на освящении которого когда-то молилась молодая и прекрасная Великая княгиня…

          Святая Преподобномученица Елизавета, моли Бога о нас! 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Назад к списку