Житие святых равноапостольных Кирилла и Мефодия

Наверное, нет в России человека, который бы никогда не слышал о святых Кирилле и Мефодии. Именно они дали нашей стране, как и всем славянским народам, письменность – алфавит. Не надо объяснять, как важен и дорог этот дар: ведь без него славянские племена не смогли бы усвоить истинную веру в Бога, создать сильные государства, прекрасную культуру.  Кроме этого, святые братья совершили множество духовных подвигов: они проповедовали веру в Святую Троицу разным народам, были великими молитвенниками и аскетами.

Святые братья Кирилл и Мефодий родились в начале девятого столетия по Рождестве Христовом в городе Солуни. Старший, Мефодий, (а всего в семье было семь сыновей), в молодости был воеводой подвластного грекам славянского княжества Славинии. Десять лет прослужил он Царю на этой высокой должности, мудро управлял подчинёнными ему людьми, мужественно противостоял врагам. Но постепенно душа молодого вельможи склонялась к тому, чтобы оставить пышные почести и мирскую суету и отдать себя на служение Единому Богу. В это время в Византии произошло большое несчастье: на царский престол взошёл иконоборец Феофил, который называл идолами святые иконы и запрещал воздавать им поклонение. Мефодий видел, как многие из людей, испугавшись иконоборцев, предавали Православную веру и начинали глумиться над изображениями Христа и Матери Божией, даже уничтожать их. Горько было Мефодию, когда он узнавал об этом. «Всё в этом мире суета. – Думал он. – Если люди не служат Богу, а только стараются устроить получше свою земную жизнь – они часто совершают страшные преступления…» Наконец, воевода решил расстаться со своим высоким чином, отказаться от земного богатства и славы, и всю свою жизнь посвятить Богу. Он ушёл на гору Олимп, где в то время было множество святых обителей, и принял там монашеский постриг. 

Святой Кирилл был самым младшим в семье. Родители назвали его Константином (имя же Кирилл он получил значительно позже, когда принял великую схиму). Юный Константин рос умным, любознательным и благочестивым мальчиком. В семь лет он увидел знаменательный сон:

-  Снилось мне – рассказывал Константин родителям – что воевода созвал всех девиц города и сказал мне: выбирай себе одну из них в невесты. И я выбрал самую красивую из девушек: со светлым лицом, украшенную драгоценными каменьями. А звали её София.

            Поняли родители, что не простой сон видел их сын. «София» в переводе с греческого языка означает «Премудрость». А в Библии, в Ветхом Завете есть даже книга Премудрости Божией, написанная царём Соломоном. Премудрость – это не просто мудрость, не мудрость житейская; это – благодать Божия, научающая верное Богу сердце жить свято и разумно.  Запомнили родители сновидение мальчика и стали обращать особое внимание на воспитание и обучение наукам своего младшего сына.

            Однажды Константин вместе со своими друзьями отправился на соколиную охоту.  Ветерок слегка шевелил листья деревьев; молодые охотники ехали верхом среди высокой травы, наслаждались прохладой солнечного утра и предвкушали богатую добычу. На руке у Константина, на специальной кожаной рукавичке сидел его любимец – молодой ловчий сокол. Вот мелькнула далеко впереди серая спина зайца. Юный охотник слегка приподнял руку, и, сверкнув на солнце стальным отливом перьев, мощная птица стрелой взмыла к небу. Быстрее, быстрее… Не уйти серому… С радостным замиранием сердца следит мальчик за соколом… Но что это?.. Невесть откуда налетевший порыв ветра подхватил птицу, закружил, понёс далеко в сторону… Погнал коня Константин, поскакал за своим любимцем, но где уж поймать его… За ветром не угонишься. Исчез сокол из виду. Долго искал его Константин и грустный вернулся домой. «Какая это жизнь – думал мальчик – радость почти всегда вызывает печаль, а если и не вызывает – то заканчивается ею. Люди всё делают, чтобы найти веселье – а оно бежит от них. Чем больше мы суетимся в поисках земного блаженства – тем больше огорчений встречаем на своём пути. С этого дня буду жить иначе. Стану искать Бога и премудрости Его – этого у меня никто не отнимет».

            С тех пор Константин уже не участвовал в увеселениях своих сверстников, зато стал ещё прилежнее учиться, почти всё время проводя за книгами или в тёплой молитве к Богу. Особенно любил он читать писания святых отцов, из которых более всего почитал святого Григория Богослова.

            Шли годы. Умер царь-иконоборец Феофил и императором стал его сын – юный Михаил.  А поскольку царь был ещё малолетним отроком, Византией стала управлять его мать – мудрая и благочестивая царица Феодора.

            Константин очень хотел учиться, постигать разные науки, но никак не мог найти учителя, который согласился бы заниматься с ним. В то время ещё не было таких школ и университетов, как теперь. Мальчик горячо молился, чтобы Господь помог ему исполнить своё заветное желание, и молитва его вскоре была услышана.  Один из царских вельмож, воспитатель юного императора Михаила, узнал о способном отроке и взял его во дворец, чтобы Константин учился вместе с царевичем и подавал ему добрый пример своим усердием. Обрадовался Константин и горячо возблагодарил Бога за дарованную ему милость. Обучаясь вместе с царевичем, отрок вскоре изучил многие науки: грамматику, философию, риторику, геометрию, музыкальное искусство, иностранные языки и многое другое. При этом отрок всегда старался быть кротким, смиренным, избегал шумных развлечений и дурных компаний.

            Когда Константин вырос, вельможа, взявший его в царский дворец, сделал его управляющим в своём доме, а затем предложил молодому человеку жениться на своей крестнице – красивой, доброй и богатой девушке.

- Велик этот дар для желающих – ответил юноша – для меня же нет ничего драгоценнее учения, через которое я могу приобрести разум, истинную честь и нетленное богатство.

            Услышав такой ответ, вельможа понял, что Константин ищет небесного, а не земного и потому может вскоре покинуть царский двор, уйти в монастырь или в далёкую пустыню.  Подумав об этом, он поспешил к царице и, почтительно поклонившись ей, сказал:

- О, царица! Известный тебе молодой философ – Константин, который воспитывался вместе с твоим державным сыном – не любит суеты этой жизни. Он может покинуть столицу и уйти в какую-нибудь пустынную обитель. Постараемся удержать его около себя. Уговорим его стать священником и быть библиотекарем при патриаршем соборе святой Софии.

            Так они и сделали. Константин принял священный сан. Он благоговейно предстоял Престолу Божию, совершая богослужение, прочее же время проводил в библиотеке, среди ценнейших древних книг. Но душа его по-прежнему искала теснейшего общения с Создателем, непрестанной, ничем не прерываемой молитвы. Наконец, взяв с собой лишь самое необходимое, никому ничего не сказав, философ покинул шумную столицу и скрылся в одном из пригородных монастырей. Но не суждено было ему долго наслаждаться желанным уединением. Константина начали искать и, найдя через полгода, стали уговаривать вернуться в Константинополь и сделаться учителем философии в главном училище города. Понял философ, что нет воли Божьей на то, чтобы скрывался он от людей, и покорился. 

            Вскоре после этого в Константинополь пришли послы из Сирии, от сарацин (или, что то же, – агарян) – народа, державшегося мусульманской веры, и принесли послание от своих мудрецов. «Как вы, христиане – писали сарацины – говорите, что Бог один, а разделяете Его на три – Отца, Сына и Святого Духа? Если вы можете это доказать, то пришлите к нам мужей, которые могли бы побеседовать с нами о вере и убедить нас.»  Царь и Патриарх, посовещавшись, вызвали к себе Константина, которому было в то время двадцать четыре года, и сказали ему:

-        Слышишь ли, философ, что говорят скверные агаряне на нашу веру? Если ты – слуга и ученик Святой Троицы, – иди и обличи их. А Бог даст силу твоим словам, укрепит тебя Своей всесильной благодатью и поможет тебе.

-        Рад я – ответил молодой философ – идти за веру христианскую. Что может быть лучше для меня, чем умереть или остаться жить ради Святой Троицы!

     Сказано – сделано. После недолгих сборов Константин вместе с двумя данными ему царём спутниками, горячо помолившись Богу о помощи, отправился в далёкий путь. Неласково встретили их сарацины.

-        А, философ христианский – усмехнулись они, увидев Константина – смотри, что мы покажем тебе. А мы поглядим, сможешь ли ты понять, о чём говорят эти изображения. – И сарацины повели Константина по улицам своей столицы, показывая ему дома, на дверях которых были нарисованы страшные, уродливые демоны.

-         Я думаю – не смутился философ – что здесь живут христиане. Бесы не могут находиться вместе с ними, потому что боятся пребывающей с христианами Божественной Благодати и бегут прочь из домов, остаются за дверью. А там, где нет этих изображений – очевидно, демоны живут внутри здания.

     Ничего не смогли ответить на это нечестивые агаряне – действительно, в показанных ими Константину домах жили христиане. А демонов на дверях их жилищ нарисовали сарацины – чтобы посмеяться над иноверцами, унизить их, показать, что агаряне считают христиан подобными бесам.

     После этого агаряне пригласили Константина в княжескую палату на обед. За столом собрались все сарацинские учёные и  философы.

- Зачем вы, христиане – спросил главный из сарацинских мудрецов –   разделяете Одного Бога на три: Отца, Сына и Святого Духа? Либо молитесь одному Богу, либо признайте, что их много!

-        Не хулите Пребожественную Троицу – ответил Константин – Вере в Неё мы научились от древних пророков Ветхого Завета, которых и вы признаёте. Они учат, что Отец, Сын и Святой Дух есть Три ипостаси Божества, существо же Их едино. Эту тайну мы можем отчасти понять, посмотрев на солнце, созданное Богом во образ Святой Троицы. Солнце состоит из круга, лучей и теплоты. Круг символизирует собой Бога Отца. Как от солнечного диска рождаются лучи и исходит тепло, так и от Бога Отца рождается Бог Сын и исходит Бог Дух Святой. И как солнце, состоящее из трёх предметов: диска, лучей и тепла, никто не назовёт тремя солнцами, так и Бога, единого в Трёх Лицах, нельзя разделить на трёх богов.

     Много вопросов задавали Константин нечестивые сарацины, но не могли победить его – такую премудрость даровал Господь философу. «Что это? – шептались между собой агаряне – этот христианин ещё молод, а все наши украшенные сединами мудрецы не в силах противостоять ему!» С трудом скрывая злобу, взирал сарацинский князь Амирмушна на поражение своих единоверцев. «Ну нет… – прошептал он – не уйдёшь ты от нас с победой, не скажешь, что твоя вера сильнее нашей…» Князь сделал едва заметное движение рукой и к нему тут же подбежал один из слуг. Амирмушна что-то тихо сказал ему… Затем поднял голову и громко произнёс:

-                За твоё здоровье, премудрый философ – и поднял украшенный тускло сверкающими каменьями золотой кубок. Константину поднесли чашу вина.

-                Пью во славу Святой Троицы – философ медленно перекрестил отравленный сосуд и выпил его до дна. Наступила мёртвая тишина. Все взоры устремились на Константина. «Этот яд действует мгновенно – в смятении думал Амирмушна – неужели же христианская вера действительно столь сильна…»

         «Аще что смертное испиют, не вредит им» – тихо произнёс святой фразу из Евангелия, и слова эти громом прозвучали в нависшей тишине.

        С честью и богатыми дарами отпустили сарацины христианского философа. Радостно встретили его в Константинополе царь и патриарх. А Константин, стремясь укрыться от земной славы, вскоре по своём возвращении удалился в одно тихое, пустое место. Он не взял с собой ни денег, ни еды, всё упование возложив на Бога, Которому служил всей душой. Жители окрестных селений приносили подвижнику пищу, но он брал из неё лишь то, что было необходимо ему и его слуге на один день. Остальное велел раздавать нищим, сам же пребывал в уединении и молитве.

        Приближался один из двунадесятых праздников.

-        Что мы будем есть? – сокрушался слуга философа – вот уже два дня, как у нас нет никакой пищи, а в сам день праздника едва ли кто-нибудь принесёт нам еды…

-        Неужели ты думаешь, что Господь, сорок лет питавший израильтян манной в египетской пустыне, не пошлёт нам пищи в этот великий день? – спокойно отвечал Константин – Непременно сходи в селение и позови к нам на обед хотя бы пятерых нищих, и мы будем ждать милости Божьей, которая – я верю в это – будет дарована нам.

       Вера святого философа не была посрамлена. В обеденное время в дверь его кельи постучали. Отворив, Константин увидел человека, держащего большую корзину с едой. Праздничная трапеза удалась на славу, ни один из пришедших к гостеприимному отшельнику нищих не был отпущен голодным.

       Некоторое время спустя, Константин решил искать более суровых подвигов и отправился на гору Олимп, где уже много лет в строгом посте и молитве жил его старший брат Мефодий. На Олимпе в то время находилось множество монастырей, иноки которых славились своим благочестием. Среди них было множество монахов-славян, пришедших из соседних стран. Здесь Константин начал изучать славянский язык, ещё не зная, что этим он делает шаг к великому призванию, к которому готовит его Промысел Божий.

       Вскоре это призвание осуществилось. К греческому царю Михаилу пришли послы от хазар – народа, жившего неподалёку от Азовского моря, с такими словами: «Мы чтим Одного Бога, Который сотворил весь мир, молимся Ему, но при этом содержим и некоторые языческие обычаи. Живущие у нас евреи стараются склонить хазар к принятию иудейской веры, а наши союзники сарацины убеждают нас сделаться магометанами. Мы же хотим и от вас получить полезный совет о вере. Если найдётся среди вас учёный муж, который отправится в наши края и победит словом евреев и сарацин – мы примем Христианскую веру.» Услышав просьбу хазар, царь велел вызвать с горы Олимп  Константина Философа. Передав ему слова хазарских послов, император сказал:

-        Иди, философ, к этим людям и с помощью Божьей благовествуй им учение о Святой Троице. Лучше тебя никто не сможет сделать этого дела.

-        Если велишь, владыка – ответил Константин – я с радостью пойду туда пешком, босой и безо всего, чего не велел брать Господь своим ученикам, отправляя их на проповедь.

-        Если бы ты шёл от себя лично – возразил ему царь – то я ничего не имел бы против этого. Но ты отправляешься к хазарам, как посланник нашей империи, поэтому должен идти с честью и царской помощью.

       Пока продолжались сборы, Константин вернулся на Олимп.

-        Брат! – обратился он к Мефодию – Царь посылает меня на великое и трудное дело. Я иду к Сарацынам, чтобы проповедовать им Слово Божие.

-        Помощь Господня да сопутствует тебе! – Благословил Константина Мефодий.

-        Я хочу просить тебя – продолжил свою речь философ – чтобы ты отправился к сарацынам вместе со мной.

-        Но зачем? Ведь я далеко не так мудр и искусен в слове, как ты…

-        Ты не знаешь многих наук, но преуспел в главном из искусств – в молитве. Этим ты и окажешь мне великую помощь. Ведь одними словами невозможно привести кого бы то ни было к истинной вере; мы говорим – а люди принимают наши слова тогда, когда им  содействует Божья благодать.

-        Ты прав. Но какой я молитвенник… - ответил смиренный монах – мне бы в своих грехах покаяться…

-        И я грешен. – Произнёс философ – но воля Божия посылает меня на проповедь и я верю – Господь поможет мне. Христос сказал: «Где двое, или трое собраны во имя Мое – там Я посреди них». Брат! Будем вместе молиться о распространении Христианской веры – и Бог благословит наши труды.

          Мефодий несколько минут помолчал, напряжённо молясь про себя, и наконец тихо проговорил:

-        Хорошо, Константин. Я пойду с тобой. Не хотел я оставлять молитвенной тишины этого святого места, но, видно, воля Божия велит мне послужить людям.

          Вскоре братья начали своё нелёгкое путешествие. Путь в хазарские земли лежал через дикие степи, поросшие высокой, седой от солнца и ветра травой. Ровная, пустынная степь – дикое поле, как говорили в старину… Не видно ни жилья человеческого, ни реки, ни горы… Лишь колышется ковыль, и кажется, что не трава это, а вода морская с мерно бегущими по ней волнами. Вечерело. Путники остановились на ночлег. Посланные царём слуги улеглись спать, а святые братья, словно забыв об усталости от проведённого в нелёгком пути дня, встали на молитву. Вдруг странный, леденящий душу вой раздался в степи. Всё громче звучал он, всё ближе… Что это? Волки? Но нет, не звери выли в бескрайних просторах. Несколько десятков всадников на низеньких мохнатых конях стремглав мчались по дикому полю, потрясая оружием и громко, по-волчьи воя. Это были угры – кочевники, жившие в степи и нападавшие на мирных путешественников. Одетые в сшитые мехом наружу звериные шкуры, с развевающимися на ветру нечёсаными космами, издающие устрашающий боевой клич, они более напоминали зверей, чем людей. В испуге заметались спутники святых братьев. Но Мефодий и Константин Философ не прерывали молитвы. Прикрыв глаза, молился монах Мефодий – он словно не видел ничего вокруг себя, не замечал опасности, беседуя с Единым Богом и не желая прерывать этой святой беседы ради чего бы то ни было. «Господи, помилуй» – часто взывал Константин, также не выказывавший ни малейшего испуга. Всё ближе, ближе кочевники… Вот уже слышен стук копыт, ржание лошадей… Сейчас они наскочат на путников, перебьют, или свяжут по рукам и ногам и повлекут в жестокое рабство. Молятся святые братья, не смотрят на дикарей. Вдруг на полном скаку свернул в сторону мчащийся впереди на украшенном золотыми бляшками жеребце широкоплечий угр, понёсся вокруг сбившихся в кучку людей. Остальные – за ним. Ни на минуту не прекращается дикий вой, носятся по степи кочевники, но, удерживаемые неведомой силой, не нападают на беззащитных странников, не пускают в ход оружия, не разматывают приготовленных уже арканов. Но вот вожак кочевников остановил коня, спешился. Прочие последовали его примеру. Испуганно глядят служители, невозмутимо молятся Константин и Мефодий. Растерянно смотрят угры на непонятных им странников. Но вот, наконец, закончил Константин молитву, последний раз осенил себя крестным знамением, поклонился на восток. Обернулся к кочевникам шагнул им навстречу и, осеняя иерейским благословением, произнёс: «Мир вам». И тут произошло чудо. Поражённые почивавшей на святых братьях Божьей благодатью, изумлённые их смелостью и спокойствием, кочевники вдруг, все как один, повалились на колени, поклонились Божьим служителям. Константин заговорил. Он вёл речь о Боге, о Его вечных заповедях, о том, как жить должны люди: в мире, в честном труде и молитве. Благоговейно слушали его жители степи; внимали, постепенно успокаиваясь после пережитого потрясения, и спутники. Почти всю ночь длилась беседа, а на утро странники вновь продолжили свой далёкий путь. 

       Долго ли, коротко ли, пришли святые братья в соседствующие с княжеством хазарским страны. Но не сразу отправились Константин Философ и его спутники к хазарам, пошли сначала в соседствующий с ними город Херсонес – колонию Византийской империи. Здесь миссионерам предстояло изучить хазарский язык и обычаи, дабы выйти на проповедь имея все необходимые знания о народе, к которому они будут обращаться.

       Херсонес, стоявший на самом берегу Чёрного моря, встретил святых путешественников шумом прибоя и белыми колоннами старинных, ещё с языческих времён сохранившихся храмов, в которых теперь совершалось христианское богослужение. Строгие тёмные силуэты кипарисов виднелись меж каменными жилищами горожан. Люди разных вер и народностей обитали в городе. Были здесь и греки, и евреи, и даже самаряне – последователи отделившейся от иудеев полуязыческой секты. Впрочем, большинство жителей Херсонеса Таврического исповедовало Христианство.

        Древний город на морском берегу был издавна освящён молитвами и страданиями  учеников Христовых. Во времена жестоких гонений на христиан тысячами ссылались сюда исповедники неугодной языческим властям веры, чтобы трудиться на каторге в пригородных каменоломнях. Здесь в глубине морской почивали святые мощи Климента – римского епископа, сосланного в каменоломни в конце первого века по Рождестве Христовом. «Римские власти надеялись, что изгнав  великого проповедника христианства в эти далёкие места, они избавятся от него, думали, что здесь он тихо погибнет от непосильного труда, не сможет больше говорить людям о Христе… – рассказывал прибывшим из Константинополя гостям епископ Херсонеса, владыка Георгий, – но не таков был святитель Климент! Днём он вместе со всеми работал в каменоломнях, а ночами молился… Укрепляемый Богом, он помогал другим заключённым и не переставал обращать к вере во Христа всё новые души! Прямо в каменоломнях и в расположенных неподалёку скалах, изгнанники устроили храмы, где славили Воскресшего Спасителя… Язычники с ужасом увидели, что под влиянием ссыльного епископа самая каторга скоро превратится в одну большую христианскую общину! И они решили казнить святого. Отвезли далеко в море, привязали на шею якорь и бросили на дно. Так мученически закончил свою жизнь святитель Климент. Горько плакали о своём учителе христиане, но Господь утешил их. Каждый год в день убиения святого море стало отступать далеко назад, так что обнажалось дно, и люди могли подойти к мощам мученика. На целых семь дней море уступало людям дорогу, чтобы они могли воздать честь святителю Клименту.» – «И что же, до сих пор в день памяти священномученика Господь являет это дивное чудо?» – спросили путешественники. – «Увы, нет – печально ответил рассказчик – чудо повторялось из года в год целых семь столетий, но теперь, по грехам нашим, вот уже пятьдесят лет, как перестало отступать море, и мощи святого стали недоступны для поклонения.» – «Но, может быть, воля Божья такова, чтобы, наконец, обрести мощи святителя, взять их из глубины морской и положить в храме? – предположил святой Константин – Помолимся, владыка, быть может, Господь откроет нам Свою святую волю и позволит забрать у моря сие бесценное сокровище.» Долго думал и молился епископ Херсона, молились и святые братья. Обретение мощей, погребённых под водами моря, испрашивание у Господа дивного чуда – дело, к которому можно приступать лишь с великим благоговением, твёрдо зная, что поступаешь в соответствии с волей Божьей. Решившись, наконец, последовать совету Константина Философа, владыка Георгий отправился в Константинополь, дабы получить разрешение царя и патриарха на открытие мощей. Святейший Игнатий благословил благочестивое дело и послал в Херсонес священников из Константинопольского Софийского собора для участия в молитве и торжествах.

          И вот настал торжественный день. Отслужив Божественную Литургию в главном соборе города, духовенство и народ пошли крестным ходом к морскому берегу. «Святителю отче Клименте, моли Бога о нас!..» – поёт хор. Несколько суток поста и напряжённой молитвы предшествовали этому дню. Отступит ли море? Явит ли Господь милость Свою? Служится молебен на берегу. Народ со слезами взывает к святому. Старики ещё помнят как, пенясь, откатывались волны всё дальше в море, обнажая каменистое дно. Будет ли это сегодня? Вот уже и солнце спускается к горизонту, смеркается… Море по-прежнему шумит, разбивая валы прибоя у самых ног молящихся. «Не дал Бог чуда – шепчутся малодушные из народа – Столько духовенства из столицы приехало – и всё даром… Посрамил Господь веру нашу.» Но не колеблются в уповании на милость Божию святые братья. Они-то знают, что не по гордости, не по своеволию начали великое дело. (Тем и отличаются святые от нас, простых людей, что благодать Божия вразумляет их, как надо поступать и они умеют явственно слышать этот голос Божий, звучащий в их чистых сердцах. Поэтому  они стараются никогда ничего не делать вопреки воле Господней и, даже если совершают что-то, кажущееся странным или дерзким обычному человеку – поступают так по велению Божию). Когда совсем стемнело, епископ Георгий, Константин Философ, Мефодий и ещё некоторые священники вошли в небольшой вёсельный корабль и с молитвой поплыли по тёмному, едва серебрящемуся в свете звёзд морю. «Господи, помилуй! Святителю отче Клименте, моли Бога о нас!» Молятся и на берегу.  Тучи скрывают луну, волны становятся в больше… Вдруг, в самую полночь, яркий столп света воссиял из глубины морской, осветил всё вокруг, словно солнце поднялось из пучины вод. Засверкала, заискрилась вода, расступилась ночная мгла… И вот уже видно как медленно поднимаются со дна, в самом центре сияния, святые мощи.  Показывается над водой голова святителя… С благоговейным трепетом поднимают на корабль драгоценную ношу епископ Георгий и святые братья. Слава Тебе, Господи! Не посрамилась вера молящихся! С торжественным пением встречают корабль на берегу… Медленно тает, растворяется в воздухе исходящее от мощей дивное сияние…

          Живя в Херсонесе, Константин Философ и его брат в совершенстве изучили хазарский язык. Кроме этого, Константин читал и переводил еврейские книги, что бы лучше знать веру этого народа, во множестве живущего среди хазар.

          Один из живших в Херсонесе самарян часто приходил к святым братьям, беседовал с ними о вере, спорил. Однажды, желая испытать мудрость христианского философа, он принёс Константину книги, написанные на самарянском наречии. Константин взял их, уповая на помощь Божию, и затворился в своей келье.

- Господи! – молился он с горячей верой – Прославь Своё Святое Имя на мне, недостойном; даруй мне разум, чтобы читать и понимать эти книги, как дал ты разум Своим апостолам понимать чужие языки!

 Вскоре Константин не только прочёл, но и подробно изучил данные ему книги.  Узнав об этом, самарянин в изумлении воскликнул: «Воистину, кто верует во Христа, тот скоро приемлет благодать Святого Духа!»  Сын самарянина, услышав о чуде, тотчас же крестился, а затем и отец последовал его примеру. Многие дивились и славили Бога, видя премудрость христианского философа.

          Наконец, настал день прощания с гостеприимным Херсонесом. Святые братья отслужили напутственный молебен и, взяв с собой часть мощей священномученика Климента, которой благословил их херсонский епископ, отправились в путь. С честью встретили их хазары. Сам каган – хазарский князь – пригласил пришельцев из далёкой Византии к себе на обед.

-        Скажите мне – обратился каган к святым братьям, когда они вошли в пышно украшенную драгоценными тканями и коврами залу, - какого вы рода, что бы нам знать, на каком месте посадить вас.

-        Дед наш – отвечал Константин – был великого и славного рода и находился  вблизи Царя. Но он не сумел удержать данной ему великой славы, был изгнан из Царских чертогов и удалился в чужую страну, где и родились мы.  А мы теперь ищем древнюю славу своего деда и не желаем иметь никакой другой. Дед же наш был Адам – первый человек, изгнанный за грех из рая Божия.

-        Мудро и правильно говоришь ты, гость – сказал каган, и приказал братьям занять самые почётные места.

       За обедом присутствовало множество мудрецов: хазар, евреев, магометан. Все они стали задавать вопросы о вере, споря со святыми братьями. Константин отвечал каждому так, что никто не мог победить его премудрости, все только дивились разуму, данному Богом Своему служителю. На следующий день каган опять пригласил к себе на обед святых братьев, и снова святой философ Константин утверждал истину Христианской веры, побеждая словом иудеев и мусульман. Мефодий же, не имевший такого обширного образования, как его младший брат, молчал и молился, чтобы Господь дал силу словам Константина и сделал сердца слушающих его способными принять слово Божие, проповедуемое философом. Эти беседы продолжались много дней. Наконец, каган и его советники сказали Константину:

-        Бог послал тебя к нам, чтобы ты открыл нам истину. Мы видим, что от Него ты научился книгам, всё говорил правильно и медовыми словами святых писаний напитал нас досыта. Теперь же не от книг только, но через притчи и сравнения докажи нам, какая вера самая лучшая?

-        У одного Царя, – отвечал философ, – были в большой чести муж и жена. Но они ослушались своего Государя, и были изгнаны из той земли, где жили. Многие годы провели они на чужбине и в нищете родили детей. Когда дети выросли, они стали собираться вместе и думать, как им вернуть себе былую славу родителей. Один говорил одно, другой – другое, каждый предлагал что-то своё. Какому из этих советов надо последовать? Не самому ли лучшему? 

-        Почему ты так говоришь? – удивились хазары – мы поняли, что дети – это люди разных вер, каждая из которых говорит, что знает путь к спасению. Каждый считает правильным свой совет. Ты же скажи нам так, чтобы мы поняли: какой из советов самый лучший?

-        Ответьте мне – предложил вопрос Константин – почему первые люди были изгнаны из рая? Из-за чего они согрешили? Не из-за желания ли съесть сладкий плод и гордостной мечты сделаться богами?

-        Да, это так – отвечали хазары.

-        Теперь скажите мне – продолжал философ – если какой-то человек заболеет от холода – какой врач даст ему лучший совет: тот ли, который предложит напиться холодной воды и стоять раздетым на морозе, или тот, который даст противоположное вреду лекарство – вместо холода – тёплую одежду и согревающее питьё? Также, если кто заболеет, объевшись – не прав ли будет тот врач, который ограничит его в пище?

-        Конечно – сказали все – лучший совет даст тот из врачей, который предложит противоположное вреду лечение.

-        Так и греховную гордость следует побеждать смирением, а пагубное сластолюбие – постом и воздержанием, как и учит нас Христианство.

-        Бог дал христианам совершенную премудрость – обратился ко всем первый советник кагана – вне веры во Христа невозможно достичь спасения!

-        Аминь! Так и есть! – ответили присутствующие. После этого все разошлись. Многие из хазар оставили идолопоклонство и другие религии, приняли Святое Крещение.

       Провожая святых братьев, каган предлагал им богатые дары: золото и серебро, драгоценные камни и украшенное тончайшими узорами оружие. Проповедники отказались от этих подарков сказав:

- Благодарим тебя, великий каган, но, если ты хочешь доставить нам радость – отпусти с нами всех находящихся у тебя греческих пленников. Больше нам ничего не надо.

       Хазарский князь согласился и в обратный путь вместе с Константином и Мефодием отправились более двухсот человек пленников, неожиданно для себя получивших вожделенную свободу.

       Путь к Херсонесу пролегал через лишённые пресной воды, выжженные летним солнцем степи. Пересохли от жары мелкие речушки, нигде не видно было ни родничка, ни рукотворного колодца. Лишь кое-где, дразня измученных путников, попадались солончаковые озёра с нагретой солнцем, солёной до горечи, непригодной для питья водой. Давно опустели кожаные бурдюки, взятые странниками в хазарском царстве. Путники сделали привал у небольшого солёного озера. Слуги миссионеров и освобождённые хазарами пленники разбрелись по степи в поисках живительной влаги. Мефодий остался с Константином, который от зноя так ослабел, что не мог больше сделать ни шагу…

- Брат! – едва слышно сказал философ – я не могу более переносить жажды. Почерпни мне воды из озера… Я верую, что Господь, сделавший некогда для странствовавших с Моисеем израильтян сладкой горькую воду, сотворит такое же чудо и для нас.

Мефодий перекрестился, осенил крестным знамением озеро и зачерпнул из него. Вода оказалось такой сладкой и студёной, словно её только что набрали из высокогорного источника. Мефодий напоил Константину, напился сам, созвал людей… Со слезами на глазах славили избавленные от мучительной гибели путешественники милосердие Божие.   

      Приветливо встретил усталых путников Херсонес. Ласковое море отрадно плескалось, заставляя забыть изнуряющую жару дикой солончаковой степи; радовали белоснежными колоннами портиков древние храмы, из дверей которых слышалось ангельское пение хоров. Епископ Георгий, желая слышать о трудах и успехах проповеди и воздать заслуженную честь миссионерам,  пригласил святых братьев на ужин… С радостью внимали сидящие на трапезе рассказу святых братьев, благодарили Бога за обращение к истинной вере новых душ.

-        Господь помогал нам, и потому наши скромные труды принесли плод – смиренно отвечал Константин, когда кто-то из присутствующих начинал хвалить его – слава Богу!

          Заканчивался торжественный ужин. За окнами было уже совсем темно, слышалось стрекотание ночных цикад.

- Помолись обо мне и благослови меня, владыко, как благословляет отец своё чадо последним благословением… – вдруг печально произнёс Константин. Епископ не обратил особенного внимания на необычные слова святого философа, некоторые же из слышавших их весьма удивились и, выходя из архиерейского дома спросили Константина:

-        Неужели ты вновь собираешься в дорогу? Ведь и нескольких дней не прошло с тех пор, как вы вернулись из дальнего, изнурительного путешествия!

-        Мы остаёмся с вами. – Тихо ответил святой – Владыка же завтра на рассвете отойдёт ко Господу.

Наутро город облетела весть о кончине епископа Георгия.           

       Воздав честь почившему святителю и несколько отдохнув от трудов путешествия, святые братья простились с благодатным Херсонесом. Им предстоял обратный путь – возвращение в Константинополь. И снова дальняя дорога, высокие горы, безводные степи… Недалеко от Азовского моря Константин и Мефодий проходили через селение Фульского народа – языческого племени, поклонявшегося могучему дубу, сросшемуся с черешней. Путешественники вошли в деревню как раз в то время, когда язычники собирались принести жертвы своему кумиру.

-        Зачем вы кланяетесь бездушному дереву – обратился к фулам Константин – ведь оно – только тварь Божия, а не Бог. Древние эллины поклонялись небу и земле – таким великим и прекрасным творениям – но за это их постигли вечные мучения, потому что они не воздавали должного почитания Творцу всего мира. Тем более погибнете вы, если станете молиться дубу – неизмеримо меньшему творению.  

-        Мы – отвечали язычники – приняли обычай кланяться этому дереву от наших отцов, а те – от дедов и прадедов. Принося жертвы перед дубом, мы получаем то, чего просим у него – дождь и многое другое. Мы не можем перестать молиться сему дереву – если мы осмелимся на такую дерзость, то умрём, никогда больше не увидев дождя.

-        Вы ошибаетесь – ответил святой проповедник и стал говорить своим слушателям о Едином Истинном Боге, о том, что Господь хочет, что бы к вере в Него пришли все народы и племена земные.

     Благодать Божия помогала служителю Господню: сердца язычников раскрылись навстречу его словам и приняли их, как семя веры. Старейшина народа подошёл к святому Константину и поцеловал Евангелие, которое тот благоговейно держал в руках. Этому примеру последовали и прочие  фулы. Затем философ раздал людям белые свечи и, затеплив их в знак загоревшейся в сердцах веры в Святую Троицу, все с пением отправились к дубу. Константин взял топор и, подойдя к дереву, ударил по могучему стволу. Раз, другой, третий… Страхом отзывались звонкие удары по древесине в сердцах иных из жителей фульского селения. А вдруг дуб всё-таки обладает чудодейственной силой? Вдруг покарает пришельца, да и их – допустивших его неслыханную дерзость?.. Не даром рубил премудрый проповедник старое дерево – знал, что только так можно с корнем выкорчевать языческий обман из душ людей, не допустить их возвращения к былым предрассудкам. Ведь, когда народ кланяется творению, забыв о его Создателе – злые бесы радуются этому поклонению, торжествуют, словно им самим воздаётся незаслуженная честь, поддерживают веру в обман в наивных душах… Тридцать три раза ударил Константин Философ по стволу обожествлённого язычниками дерева, затем за топор взялся старейшина фулов, а за ним – и прочие жители селения. Наконец раздался оглушительный треск и, круша и подминая растущие рядом небольшие деревца, старый дуб рухнул на землю. В ту же ночь Господь послал сильный дождь, обильно напоивший жаждущую землю.

     Константин и Мефодий  пробыли среди фулов некоторое время, уча их вере во Христа, а затем, просветив недавних поклонников дуба Святым Крещением, продолжили свой путь.

     Царствующий град Константинополь принял святых братьев с великой честью – как новых апостолов. Патриарх хотел рукоположить Константина и Мефодия во епископы, но смиренные служители Христовы отказались от этой великой почести. Тогда Мефодий был поставлен во игумена Полихрониева монастыря, а Константин поселился при храме во имя святых апостолов.

      Но недолго пришлось святым братьям пребывать в молитвенном уединении и покое. Болгарский царь Борис, пожелав принять Христианскую веру, обратился к императору Византии с просьбой прислать ему наставников, которые научили бы болгар вере во Святую Троицу. Константин и Мефодий снова были призваны на дело проповеди Евангелия. 

     Не успели они закончить его, крестив болгарский народ и наставив его в вере и благочестии, как в Константинополь прибыл посол от моравского князя Ростислава, также пожелавшего привести свой народ к вере в Единого Истинного Бога. Долы и холмы Моравии ко времени святых Константина и Мефодия уже слышали слово о Христе – туда уже приходили греческие проповедники, но успех их деятельности был не велик и большинство жителей страны оставались язычниками. Затем в Моравии появились проповедники с запада – немецкие священники, которые думали не столько о просвещении славян светом веры во Христа, сколько о том, чтобы приобрести над ними политическую власть, подчинить Моравию своему королю. Эти священники крестили людей, не разъясняя им смысла Христианства, не уча их благочестию, не требуя отказаться от поклонения идолам и даже от многожёнства. Служили в храмах немцы на латинском языке, так что народ ничего не мог понять.  «Наш народ – писал князь Ростислав – отверг язычество и содержит закон христианский. Но нет у нас такого учителя, который бы веру Христову объяснил нам на нашем языке. Другие страны славянские, увидев нас просвещёнными учением Христовым, пожелают идти вслед за нами. В виду этого, владыко, пошли к нам такого епископа и учителя.»

     Константин Философ, потративший немало сил в тяжёлых путешествиях, был болен. Император, вызвав его во дворец, сообщил ему о просьбе моравского князя и сказал:

-            Философ, я знаю, что ты нездоров, но надо тебе идти к славянам, ибо никто не сможет выполнить этого дела лучше, чем ты.

-            Хотя телом я и болен, но с радостью пойду к ним, если только имеют они буквы на своём языке – без колебаний ответил Константин.

-            Увы, нет – ответил царь – славяне не умеют писать и читать…

-            Как же тогда проповедовать им? Это всё равно, что записывать беседу на воде. К тому же, славяне могут неправильно понять меня и я буду как бы виноват в их заблуждениях…

На это император так сказал святому философу:

- Если ты захочешь, Бог даст тебе просимое, ибо он всегда исполняет молитвы  просящих у Него с верой.

       Выйдя от царя, Константин рассказал о беседе во дворце святому Мефодию и некоторым из своих учеников. Затем, отслужив Божественную литургию, он начал дело, ставшее венцом его подвижнической жизни и послужившее ко спасению всех славянских народов. Наложив на себя сорокадневный пост, подвижник стал усиленно молиться, чтобы Господь открыл ему буквы славянского языка. И Господь не посрамил веры угодника Своего. Вскоре Константин изобрёл славянскую азбуку, которая состояла из тридцати восьми букв. Затем Константин, Мефодий и их ученики начали переводить на язык славян Евангелие и книги, по которым совершается Богослужение в церкви. После этого, напутствуемые царской помощью и благословением патриарха, они отправились в славянские земли.

       С великой честью встретил святых Константина и Мефодия благоверный князь Моравский Ростислав. В первую очередь он устроил училище, в котором святые братья и их помощники стали учить грамоте, чтению священных книг и Закону Божию способных моравских отроков. Затем, под руководством братьев, князь начал строить в своей державе православные храмы. Уже через год после прибытия Константина и Мефодия была построена первая из церквей – в городе Оломуце. Вслед за этим новые храмы подняли увенчанные золотыми крестами главы в разных концах страны. Святой Константин освящал церкви и служил в них по-славянски, на понятном простому народу языке проповедовал слово Божие. Люди видели искреннюю веру и бескорыстную любовь греческих проповедников и с радостью принимали веру во Христа, оставляли языческие обычаи, учились жить по закону Божию. Великим даром для славян стало обретение собственной письменности. Ведь народ, не умеющий писать и читать на своём языке, обречён оставаться в невежественном, варварском состоянии. Он не может записать накопленного мудрыми людьми опыта, не может в точности передать потомкам своих былин и сказаний… А главное – не имея понятной простым людям письменности, славяне не могли читать слова Божия, учиться вере во Христа. Теперь же, обретя её, как великую милость Божию, ниспосланную им через святых Константина и Мефодия, славяне, словно пробудившись от сна, могли, быстро развиваясь, стать культурным, а главное – просвещённым истинной верой народом. Поэтому так радовался приходу святых проповедников из Константинополя благоверный князь Ростислав и… так досадовали и негодовали немецкие священники. «Богу не угодно, когда о нём говорят на варварских языках – заявляли они – посмотрите: на Кресте, на котором был распят Христос, была надпись на трёх языках: еврейском, греческом и латинском. Только на этих языках и можно молиться и проповедовать слово Божие.» – «Так чьи же вы последователи – возразил распространителям нелепицы философ Константин – Христа, или распявшего Его Пилата, начертавшего надпись на Кресте?!» Но распространители трёхъязычной ереси, как назвал немецкое лжеучение святой Константин, не успокоились. Затаив злобу на проповедников истины, они стали всюду клеветать на них, старались опорочить их даже перед римским папой, посылая ему лживые письма. (В то время Римская церковь ещё не впала в ересь католицизма и папы – римские епископы – были православными). Святые братья прожили в Моравии сорок месяцев, переходя с места на место и всюду проповедуя Евангелие на родном славянам языке. Всё больше людей принимало веру во Христа, всё новые храмы строились в стране. Но, чтобы служить в церквях и поддерживать в людях огонь святой веры, были нужны священники, а Константин и Мефодий не были епископами и потому не могли рукоположить своих учеников в священный сан. К тому же, римский папа Николай желал собственными глазами увидеть прославленных проповедников, чтобы разобраться, правда ли то, что говорят о них недоброжелатели. Святым братьям предстояло новое путешествие, на этот раз – в древний город Рим.

       Дорога в Рим пролегала через многие страны. Когда Константин и Мефодий проходили через Паннонию (так во времена святых братьев называлась Венгрия), их с великой радостью и почётом встретил Коцел – правитель тех мест, желавший научиться славянской азбуке и обучить ей свой народ. Святые проповедники приняли приглашение князя и, остановившись в одном из городов его страны, некоторое время проповедовали веру Христову и учили жителей Паннонии чтению и письму. Коцел предлагал братьям богатые дары, но они, как обычно, ничего не взяли в награду за труды, лишь просили отпустить на свободу находившихся в Паннонии греческих пленников. Так путешествовали Константин и Мефодий, просвещая светом веры и разума всё новые народы. Долог был путь до Рима. К тому времени, как путешественники достигли цели, умер пригласивший их папа Николай и на его место был избран новый епископ – папа Адриан. Он много слышал о благовестнических трудах святых братьев и относился к ним с большим уважением. Когда святые братья подходили к «Вечному городу» (как часто называют Рим), их встретила торжественная процессия. Сам епископ Рима шествовал во главе крестного хода, встречая несомые Константином и Мефодием мощи святителя Климента. Множество духовенства и толпы празднично одетых людей следовали за папой. Вот, с трудом пробираясь к заветной святыне, двое молодых юношей несут на носилках своего парализованного отца. Люди расступаются, дают им дорогу.  Святой Мефодий помогает больному приложиться к мощам – и – о чудо! – старик медленно поднимает руку, не веря своему счастью, налагает на себя крестное знамение… Приподнимается на носилках, встаёт… Дивны дела Твоя, Господи! Крестный ход приближается к Риму. Святой епископ Климент с честью возвращается в свой город, который он покинул когда-то, отправляясь в изгнание за Христа.

     Папа Адриан благосклонно принял труды святых братьев, освятил в церкви священные книги на славянском языке и благословил совершать по ним Богослужение. Рукоположил во священники учеников Константина и Мефодия. Торжествовал вечный город о принесении святых мощей своего древнего епископа, радовался об обращении к правой вере новых народов. В древних храмах служили Литургию на славянском языке; жители Рима с интересом и благоговением приходили к Константину и Мефодию, расспрашивали их о проповеди в далёких странах. Но всё слабее чувствовал себя святой Константин, всё меньше сил оставалось в его изнурённом трудами и подвигами теле. Наконец, он слёг в постель, тяжело заболев. Господь открыл своему угоднику, что пятьдесят дней спустя его душа покинет этот мир и полетит к своему Создателю. Не испугался святой – для служителя Божия, всю жизнь заботившегося лишь об угождении Господу, смерть не страшна, ведь она открывает ему дорогу к вечной блаженной жизни. Константин надел свои лучшие одежды и, светло радуясь о предстоящей ему встрече с Богом, говорил: «С этого времени я никому не слуга, только Богу Вседержителю, которому служил и служу. Аминь.» На другой день он принял постриг в великую схиму – самую суровую и святую степень монашества. При пострижении Константин Философ согласно обычаю получил новое имя и был назван Кириллом. С этим именем он и отошёл в вечность, с ним он был прославлен, как великий святой.

     Просветлённый и радостный, лежал святой Кирилл на одре болезни, всем сердцем молясь Богу, готовясь к долгожданной встрече с Ним и испрашивая Его милости для остающихся на земле. Однажды святой Кирилл обратился к Мефодию с такими словами:

- Вот, брат – сказал он, – мы с тобой были как дружная пара волов, возделывающих одну ниву. Теперь я падаю на борозде, мой день окончен. Я знаю, что ты сильно любишь святую гору Олимп, её монастыри и уединение, но не оставляй ради неё своего учения, проповеди Евангелия. Этим подвигом ты лучше сможешь достичь спасения.

Когда пришло время отойти в иную жизнь, праведник воздвиг свои руки к Богу и со слезами молился о том, что бы Господь сохранил славян в православии и единомыслии, распространил среди них веру Христианскую и защитил её от вражеских нападений. Наконец, простившись со всеми и прославив Бога, святой Кирилл мирно почил о Господе. Это произошло 14 февраля (по старому стилю, по новому – 27 февраля) 869 года. Равноапостольному Кириллу было  сорок два гола. 

     Узнав о кончине святого философа, папа Адриан велел похоронить его с великими почестями, так, как хоронят умерших епископов Рима. Святого Кирилла погребли в церкви святителя Климента, мощи которого он обрёл в Херсонесе и принёс в Вечный город.

     Святого Мефодия папа рукоположил во епископа Моравии и отпустил его в славянские земли. Но неласково встретила своего архиерея Моравия. Со времени отъезда святых братьев в Рим в этой стране произошли печальные события. Княжество было захвачено немецким королём Карломаном, который ослепил и заточил в темницу благоверного князя Ростислава. Церковная власть в стране оказалась в руках давних ненавистников Кирилла и Мефодия – немецких епископов и священников.

     «Зачем ты учишь в нашей области?!» – сказали они владыке Мефодию, вызвав его на свой совет, как только он появился в государстве, а затем начали обвинять святого и угрожать ему. Нечестивцы не могли найти никакой вины в святом епископе, но, имея на своей стороне поддержку короля, арестовали его и отправили в темницу. Долгих два с половиной года пробыл святой Мефодий в тяжком заточении. Враги жестоко мучили его: по несколько дней не давали узнику еды; зимой, в мороз, по целым суткам заставляли стоять босым на заснеженном тюремном дворе; доходило до того, что епископа били батогами. Но святой не падал духом, всё упование своё возложив на Господа и с мученическим терпением перенося невзгоды. И Господь укреплял своего угодника, сохранял его живым в руках жестоких мучителей, а затем и освободил его от них. Когда до римского папы дошла весть о заточении святого архиерея, он весьма разгневался и послал немецким епископам указ, в котором запрещал им служить в храме до тех пор, пока они не освободят Мефодия. Святого выпустили из темницы, но остаться в стране не позволили.  Однако, Господь не попустил несправедливости долго торжествовать. Четверо из епископов, заточивших в тюрьму святого Мефодия, вскоре умерли, остальных же немецких священников изгнал народ, возмутившийся против их беззаконий. Святой архиерей возвратился в Моравию и стал мудро окормлять своё словесное стадо: проповедовать Евангелие, служить в церкви, учить народ вере и благочестию. Вместе со своими учениками святой Мефодий закончил перевод священных книг, начатый вместе со святым Кириллом.

     Бог дал Своему угоднику дар провидения будущего. Так, однажды, епископ сказал князю Святополку, воевавшему в то время с язычниками:

- Если обещаешь в день святых апостолов Петра и Павла быть у меня – в храме Божьем – я верую, что Господь даст тебе победу над врагами.

Так и произошло. Князь с воинами молились вместе со святым архиереем, и вскоре язычники были разбиты наголову.

     Жил святой епископ очень скромно; просто и даже бедно одевался, а все деньги раздавал нищим.

      Равноапостольный Мефодий заботился не только о народе Моравии, он проповедовал слово Божие и в других славянских странах. Так, он ходил в Чехию, где окрестил князя Боривоя и его супругу Людмилу, освятил первые в этой стране храмы Божии и учил людей вере во Святую Троицу. Стараниями святого епископа была просвещена светом Христовой веры Польша.     

     В 885 году, когда Мефодий был уже маститым старцем, он тяжело заболел. Предчувствуя скорую кончину, владыка велел отнести себя в храм, где помолился Богу и простился с народом. Три дня спустя, шестого апреля (девятнадцатого по новому стилю) святой Мефодий почил со словами: «Господи, в руки Твои предаю дух мой». Весь народ: старые и молодые, богатые и бедные, моравляне и пришельцы из других стран со слезами провожали святого епископа. Равноапостольный Мефодий был с честью похоронен в соборном храме города Велеграда.

     День памяти святых Кирилла и Мефодия – 11 мая по церковному календарю (24 мая по новому стилю).                 

Святые равноапостольные Кирилле и Мефодие, Молите Бога о нас!