Житие святого праведного отрока Артемия Веркольского

Немало замечательных святых знает Православная Церковь. Одни прославили Бога мученическим подвигом, пролили свою кровь за веру во  Христа; другие много лет провели в суровых подвигах, строго постились и непрестанно молились; третьи обратили к истинной вере целые народы. Но есть и такие угодники Божии, которые при жизни своей не прославились никакими великими деяниями; жившие рядом с ними люди даже не догадывались, что около них находятся святые. Ведь для Бога главное – не дела, а чистота души человека, к великим же внешним подвигам Господь призывает не всех.

Старинное село Веркола. Суровая северная природа, рубленные из круглых брёвен избы, небольшая чистая река Пинега. В шестнадцатом столетии здесь жил маленький мальчик по имени Артемий. Тихий, скромный, послушный отрок ничем не привлекал к себе внимания. С ранних лет помогал родителям дома и в поле, любил ходить в храм, молиться. И никто не знал, что мальчик этот – избранник Божий, в юном возрасте имевший добродетели, которые другие люди приобретают многолетним тяжким трудом. Артемий никогда не гневался, не сердился; гордость и тщеславие были чужды его кроткому сердцу, а о чём-либо нечистом, скверном он даже не помышлял. Таким воспитали Артемия его благочестивые родители Косьма и Аполлинария, таким был он по дару Божию… Но и сам отрок берёг свою чистую душу от зла: много молился, отгонял от себя подкрадывающиеся к сердцу дурные мысли, не позволял себе капризничать и огорчать родителей. Так жил он, тихо и незаметно, радуясь синему небу и нежным зелёным листочкам, распускающимся по весне на трепетных северных берёзках, возрастая с годами и принося тихий свет благодати Божией в родной дом… Казалось, жизнь отрока так и будет течь своим чередом, что мальчик превратится в юношу, затем в зрелого мужа… Но … грянул гром.

Был солнечный июньский день. Крестьянин Косьма с раннего утра вышел в поле – боронить свой надел. Взял с собой и сына. Тянутся за бороной ровные гряды рыхлой чёрной земли, налегает на рукояти отец, ведёт под уздцы пегую лошадку его двенадцатилетний сын. «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня, грешного» – молится про себя отрок, мерно шагая по пашне. Звучат в юной душе святые слова, тянутся тонкой ниточкой к  небесам, к Престолу Божию, заставляют забыть о земном…

-        Что-то парит сегодня – тихо произнёс отец, вытирая вспотевший лоб широким рукавом домотканой рубахи, – наверное, гроза будет.

Мальчик не слышал слов родителя – душа его в этот момент была далеко от скромной сельской пашни. А в небе собирались тёмные тучи. «Да, дождя не миновать, – подумал Косьма, – успеть бы доборонить эту сторону…» Всё темнее становится вокруг, воздух делается густым и влажным… Не поют бойкие и радостные в начале лета птицы, не шевелятся листья деревьев – всё замерло в ожидании бури. Только юный молитвенник в поле не замечает ничего вокруг, взывает в своём сердце к Богу.

Вдруг яркая, изломанная в нескольких местах молния прорезала лиловые тучи, и в то же мгновение оглушительный удар грома раздался над самой пашней, прогремел с такой силой, что, кажется, и земля поколебалась.

-        Господи, помилуй! – Испуганно встрепенулся Артемий, поднял синие глаза к грозовому небу и …вдруг, как подкошенный упал на рыхлую землю.

-        Что с тобой, сынок?! – Бросился к мальчику отец, поднял его на руки… Отрок не дышал. Видно, от неожиданного испуга сердце ребёнка не выдержало и разорвалось, душа мгновенно покинула юное тело.

С горькими рыданиями, неся на руках умершего, вернулся в избу отец.

-        Господь забрал к себе нашего милого мальчика, – обратился он к жене и дочери, – да будет на всё воля Божия…

Узнав о случившемся, заволновались, стали судить да рядить соседи.

-        Неспроста всё это, ох, неспроста! – Говорил почитавшийся односельчанами сведущим в Законе Божием старик, – Видать, были у Артемия какие-то тайные грехи, вот Господь и наказал его внезапной кончиной!

-        Точно, точно! – Закивали головами старушки.

-        Да быть того не может! – Попыталась вступиться за почившего молодая женщина, соседка семьи Артемия, – этот мальчик был такой тихий, любил ходить в церковь…

-        А ты помалкивай, когда старшие говорят! – Резко оборвал речь женщины старик и нравоучительно поднял палец – я знаю, что говорю! Раз Бог наказал его, значит, было за что…

-        А может, это не наказание… - тихо произнесла женщина.

-        Да не лезь ты, тебе говорят! – Набросились на неё старушки. – Захар Спиридоныч знает, о чём ведёт речь!

-        Да, и таких страшных грешников, умерших без покаяния, нельзя даже отпевать в церкви и хоронить на христианском кладбище. Их вообще нельзя предавать земле. – Тоном, не терпящим возражений закончил свою речь старик. – О чём и надо сказать Косьме, чтобы не смел нести в храм Божий тело наказанного гневом Господним… 

Можно только догадываться, что чувствовали отец, мать и все близкие святого отрока, когда односельчане сообщили им о своём жестоком решении. Но, пришлось покориться. Отец сам прочёл молитвы, которые знал на память и отнёс тело сына в лес. Завернул почившего в бересту и положил на усыпанную хвоей землю близ высокой сосны. Сверху накрыл ветвями, а вокруг места, где лежало тело мальчика, выстроил деревянную ограду. Вот и вся могилка – ни креста, ни поминальной надписи… Скорбно молчали мать и сестра, глядя на погребение Артемия. Безжалостно и самоуверенно пересуживали внезапную кончину мальчика оставшиеся в селе веркольцы. А светлый отрок невидимо взирал с небес на любящих и ненавидящих его и с жалостью молился о тех и других…

Прошло тридцать два года. Тихая золотая осень неспешно обрывала листы веркольских деревьев. Ранним прохладным утром старенький дьячок сельской церкви собрался в лес за грибами. Оделся потеплее, взял берестяной туесок и вышел из дома. Несмелая сентябрьская заря робко рассеивала остатки ночной мглы. «Пасмурный день будет сегодня» – подумал, взглянув на небо, дьячок и плотнее укутался в широкий тулуп. Вот и лесная опушка. Грибник огляделся вокруг себя и …вдруг застыл в недоумении. Закрыл глаза, затем широко раскрыл их. …Нет, не померещилось. Недалеко от края леса среди деревьев виднелся яркий столп света, поднимавшийся от земли до неба. Сияние, ярче солнечного, разливалось среди древних сосен, рассеивало сумерки пасмурного утра, светлым столбом поднималось к закрытому облаками небу. Дьячок осенил себя крестным знамением и несмело пошёл к озарённому светом месту. «Да что же это такое… Господи, помилуй!» - тихо шептал он. Всё ближе сияние, всё ярче… Старик робко взглянул на могучую сосну, от корней которой исходил свет, затем опустил глаза к земле… Маленький мальчик в белой рубахе лежал на больших кусках берёзовой коры, покрывавших землю. Глаза отрока были закрыты, тень от густых ресниц падала на бледные щёки… Ребёнок казался спящим.

-        Господи, помилуй! – Упал на колени поражённый благоговейным ужасом дьячок – Да это же Артемий! Мы дружили с ним в детстве… Он был немного младше меня. Он внезапно скончался во время грозы… Как плакала, как убивалась его мать, когда односельчане не дали отпеть отрока в церкви… Здесь, в лесу, его и похоронили… Но почему же он лежит поверх земли, нетленный, как святые мощи?! Или…

Повеял лёгкий ветерок и дьячок почувствовал тонкий аромат, как бы запах ладана, исходящий от лежащего на земле тела. Старик ещё раз перекрестился и быстро пошёл в село.

В тот же час Верколу облетела новость: в лесу нашли нетленное тело отрока, оставленного без погребения много лет назад.

-        И звери дикие его не тронули! – Удивлялись крестьяне.

-        Наверное, Артемий всё-таки не был грешником, иначе Бог не сберёг бы его мощей…

Посудили селяне, потолковали, да и разошлись по своим делам: время было рабочее – осенняя страда, пора убирать урожай, некогда от трудов полевых отрываться. Лишь несколько веркольцев пошли в лес вместе со стареньким дьячком Агафоником, взяли гроб с телом мальчика, отнесли в сельский храм. Положили на паперти и снова накрыли берестой, лежавшей на святых мощах и в лесу.

И снова об Артемии все забыли. Но Бог, прославляющий святых своих, не позволил окончательно стереться из памяти людской имени праведного отрока. В том же году, когда селяне обрели в лесу святые мощи, в Архангельской губернии, где находилась и Веркола, разразилась страшная эпидемия злокачественной лихорадки. Десятки и сотни людей, особенно женщины и дети, страдали от жара и боли во всём теле, слабели и даже умирали. Слёг в постель и сын Каллиника – одного из крестьян, переносивших в храм тело святого отрока. «Господи! – Горячо молился отец, глядя, как мечется в бреду его маленький мальчик, – исцели сына моего, Василия! Не дай ему умереть – ведь он ещё такой юный!» Напряжённо вглядывается исстрадавшийся отец в раскрасневшееся от жара лицо ребёнка, тревожно слушает его тяжёлое дыхание. И вдруг мысленному взору Каллиника представилось лицо другого мальчика – бледное, тихое, мертвенно-спокойное и, в то же время, светлое – как лики угодников Божиих на древних образах. «Артемий! – Радостной надеждой забилось в сердце крестьянина, - если он святой, то услышит мою молитву, умолит Бога, чтобы к Васятке вернулось здоровье!» Каллиник осторожно, чтобы скрипом не испугать больного, открыл дверь и быстро вышел на улицу. Подошёл к храму, поднялся по деревянным ступенькам, вошёл в полутёмный притвор. Вот и гроб с телом мальчика. Каллиник опустился на колени. «Господи! – Воззвал он, - молитвами отрока Артемия, исцели младенца Василия!» Благоговейно приложился ко гробу, затем осторожно отломил кусочек покрывавшей мощи бересты и, ещё раз поклонившись телу праведника, пошёл домой. Васятка по-прежнему метался в бреду. Отец осторожно прикрепил принесённый из церкви кусочек бересты на шнурок, на котором висел нательный крестик мальчика. Осенил ребёнка крестным знамением. Прошла минута, две… Малыш стал дышать ровнее. Вскоре сын Каллиника пришёл в себя и попросил есть, а через два дня здоровый ребёнок уже весело бегал по улицам Верколы.

-        Чем вы лечили своего Васеньку? – Спрашивали соседи счастливых родителей исцелённого, - все умирают, а ваш сынок выздоровел так быстро…

-        Святой отрок Артемий вымолил у Бога здоровье нашему малышу! – Радостно отвечали Каллиник и его жена, и рассказывали односельчанам о произошедшем чуде.

Тут-то и поняли веркольцы, какой великий святой почивает нетленными мощами в притворе их деревянной церкви. Стали усердно молиться, служить панихиды о праведном отроке. И лихорадка отступила. Все больные жители села исцелились, дети, ещё вчера лежавшие в жару, на другой день уже радостно молились в храме, благодарили за своё исцеление Господа и его святого угодника.

- Ах, как жаль, что Косьма и Аполлинария не дожили до этих дней… - тихо переговаривались между собой пожилые женщины в притворе храма. – И сестра его не здесь, уже много лет, как в монастырь ушла…

-        Да… Святым оказался Артемий, Господь забрал к себе его чистую душу, как Ангела принял отрока, а люди и не поняли, осудили…

-        Грех-то какой…

Светлая, благоговейная радость лёгкими крыльями накрыла северное село, тихой благодатью почила на душах его жителей. Много и других чудес сотворил праведный Артемий. Постепенно слава о святом отроке покинула Верколу, разошлась по всей Руси-матушке. И поныне дважды в год совершается в русских храмах память о светлом отроке, о вечно юном святом, который, кротко взирая на нас с древней иконы, словно говорит нам: не судите, и не судимы будете… Иной суд Божий, а иной – человеческий. И ещё: Царствие Божие внутри вас есть…

Святой праведный отроче Артемие, моли Бога о нас!