Житие равноапостольных царя Константина и матери его царицы Елены

Заканчивалось третье столетие по Рождестве Христовом. Жестокие язычники изо всех сил преследовали христиан, мучили и убивали их. Цари Римской Империи Диоклитиан и Максимиан грозились уничтожить самую память о Распятом Боге. Реками лилась кровь невинных страдальцев, разрушались храмы, уничтожались священные книги. Казалось, что нет и не будет облегчения гонимым служителям Христа. Но, как ночь холоднее и темнее всего перед рассветом, так и эти страшные гонения были лишь последними судорогами умирающего идолопоклонства. Бог уже готовил избавление Своим верным чадам.

В 274 году, в подчинённой Риму Галлии, у правителя этой страны Констанция Хлора и его верной супруги Елены родился сын.

-            Назову его Константином. – Произнёс счастливый отец, беря малыша на руки.

-            О, господин, вели поскорее отнести ребёнка в храм великих богов, чтобы они приняли его под своё покровительство! – льстивым голосом произнёс один из дальних родственников Констанция.

Тот недовольно взглянул на говорившего, затем обратил взор на умоляюще смотревшую на него жену и твёрдо произнёс единственное слово:

-            Нет.

 Радостью засветились очи молодой матери, и она тихо, так что слышать её мог только муж, проговорила:

-            Благодарю тебя!

Елена была глубоко верующей христианкой и её супруг знал об этом. Он относился к вере жены снисходительно: сам правитель не был ни христианином, ни убеждённым идолопоклонником. В душе Констанций Хлор не почитал языческих богов, но не решался перестать поклоняться им, потому что это считалось государственным преступлением. Убеждённой же веры во Христа у него не было. Констанций верил, что существует один Истинный Бог, Который создал весь мир, но Кто этот Бог – он не знал.

Шли годы. Подрастал юный Константин. Мать часто рассказывала ему о Христе, наставляла сына жить честно и целомудренно, не поклоняться идолам. Отец не препятствовал этому, хотя и не позволял Елене крестить сына, не отпускал его вместе с матерью на тайные собрания верующих в Распятого Бога. Нелегко было благочестивой женщине видеть, как её любимый муж кланяется ложным богам; всей душой любить Христа и не иметь возможности научить тому же сына…

-                Опять ты рассказываешь Константину о Распятом! – Упрекал Елену муж. – Мне всё равно, во что ты веришь; богам я и сам поклоняюсь только по необходимости, а христиане – действительно, добрые и честные люди, так что эта вера мне нравится… Но подумай, как опасно быть христианином!

Наступил 293 год по Рождестве Христовом. Однажды к Констанцию прибыл вестник от Диоклитиана. Он привёз правителю запечатанное золотым гербом послание, написанное на дорогом пергаменте. Констанций развернул свиток, пробежал глазами выведенные искусной рукой придворного писца строки. Прошёл в женскую половину дворца.

-                Елена – стараясь говорить спокойно, обратился он к жене – Император Диоклитиан приказывает мне приехать к нему в Никомидию. Он велел мне привезти с собой и Константина.

-                Но зачем?! – Удивлённая неожиданной вестью вопросила женщина.

-                Я не знаю. Это может быть всё, что угодно. Характер нашего императора непредсказуем. Быть может, он захочет почтить меня высоким саном, а быть может, – лишит жизни. Впрочем, письмо написано в весьма благосклонном тоне…

Несколько дней спустя, Констанций Хлор и его двадцатилетний сын отправились в далёкий путь. Диоклитиан принял их вполне доброжелательно. Более того: приехавшие из далёкой провинции, отец с сыном заметили, что придворные смотрят на них с непонятной завистью. Наконец, всё разъяснилось. Несколько дней спустя после прибытия, Диоклитиан велел Констанцию придти в парадную залу дворца. Когда скромный провинциал вошёл в украшенную драгоценной мозаикой палату, своды которой поднимались так высоко, что захватывало дух, он замер в изумлении. Множество придворных в пышных одеждах стояли тут и там, тихо переговаривались между собой. Тысячи восковых свечёй горели в золотых шандалах, украшенных драгоценными камнями. Все ожидали императора. Наконец пришёл Диоклитиан со своей свитой. Он был облачён в пурпурный плащ – знак царского величия, на голове сверкала золотая корона. Вместе с августом (так почтительно именовали царей Римской империи) в залу вошёл и его соправитель, Максимиан Геркулл, с которым Диоклитиан три года назад разделил власть. Началась длинная пышная церемония приветствия императоров. Придворные падали ниц перед Диоклитианом, затем перед Максимианом и целовали края их одежд. Наконец, старший из царей заговорил.

-                Мы, – важно изрекал август, - заботясь о благе империи, хотим заблаговременно назначить себе преемников. Когда мы утомимся от власти и захотим сложить её с себя, они примут это нелёгкое бремя и понесут его. А пока что, им даруется титул цезарей и царская власть в подчинённых им провинциях. Своим сыном и соправителем я назначаю доблестного Галерия. А цезарем западных стран мы с Максимианом решили сделать правителя Галлии, Констанция Хлора.

От неожиданности Констанций побледнел, как полотно и пошатнулся. Его подталкивали вперёд, вот он оказался перед императором, пал к его ногам…

-                А сына своего, Константина, оставь при нашем дворе. – Тихо произнёс Диоклитиан. – Я дарую ему милость пребывать при моей божественной персоне,  жить в царском дворце.

Решение старшего императора потрясло придворных.

-                Сделать цезарем Констанция Хлора! – Шептались между собой вельможи, - он слаб здоровьем и характером, всю жизнь провёл в глухой провинции…

-                Да это-то неплохо! Диоклитиан специально назначил такого цезаря, который во всём будет слушаться его… А вот жена у Констанция действительно не подходит на роль царицы.

-                А что такое? – Заинтересовался придворный в богатой тоге.

-                Как что?! Неужели ты не знаешь?! – Воскликнул высокий патриций с маленькой курчавой бородкой, - Она простого происхождения, к тому же, говорят, что она – христианка!

-        Что?! – Воскликнуло сразу несколько голосов, - а это правда?

-        Если бы я не знал этого точно – я бы не говорил!

-        Мы должны сообщить об этом божественному императору!

На следующий день Диоклитиан обратился к своему младшему соправителю:

-        Констанций, тебя ожидает наша новая милость.

-        Да, о божественный? – Снизу вверх посмотрел на августа цезарь.

-        Ты женишься на приёмной дочери моего брата, а твоего отца – царя Максимиана Геркулла. Говорят, Феодора красива…

-        Но у меня уже есть жена, о божественный! – Не сдержал изумления Констанций.

-        Елена недостойна быть супругой императора. – Вкрадчиво, но в то же время властно произнёс тиран. – Она не знатна, к тому же… Если Максимиан узнает, что ты не хочешь взять в жёны его падчерицу из-за какой-то христианки – ей придётся оч-чень плохо… Поэтому подумай. Никто не принуждает тебя жениться на Феодоре, но… Размысли, как будет лучше и для тебя, и для Елены… И для её сына Константина. – И Диоклитиан посмотрел на Констанция таким взглядом, что тот опустил глаза и внутренне сжался.

-                Я поступлю так, как велишь, о божественный император. – Прошептал он.

С радостным ликованием встречали жители Галлии своего доброго правителя, сделавшегося царём и наследником великой империи. Приветствовали и его молодую супругу. Но Констанций был невесел. «Как почувствует себя Елена, - печально думал он, - каково ей будет узнать, что её единственный сын остался во дворце Диоклитиана. Понятно, для чего август оставил Константина у себя: он сделал это, чтобы я ни в чём не мог ослушаться его. Если я выйду из повиновения – мой сын будет казнён… А я… Я предал свою жену, с которой прожил столько лет…»

Елена мужественно приняла тяжёлую весть. «Да будет на всё воля Божья!» – перекрестившись, произнесла она, когда муж рассказал ей о том, что произошло в Никомидии.  Лишь оставшись наедине с собой в своей молельной комнате, христианка дала волю чувствам. Она рухнула на колени перед висевшим на мраморной стене простым деревянным крестом  и горько заплакала.

-                Господи! – Воздела Елена к небу тонкие руки, украшенные драгоценными перстнями – Христе мой! Молю тебя: не оставь сына моего, Константина, не попусти злым врагам убить его! А главное: всегда сопутствуй ему, вразумляй, укрепляй! Не дай ему сделаться язычником; не позволь ему утонуть в разврате и злобе, царящих среди идолопоклонников! Господи! Тебе вверяю чадо моё! И свою жизнь Тебе вверяю…

Констанций подарил Елене небольшой домик в предместье города. Она жила там почти одна, в окружении немногих слуг; благочестивая христианка много молилась, помогала всем, кому могла. Елена не осуждала своего малодушного мужа и часто просила Создателя помиловать его. «Господи! – Молилась она, - Боже! Констанций слаб, может быть, он хотел бы служить Тебе, но страх перед сильными мира сего не позволяет ему… Спаси его по милости Твоей!»

До Елены долетали страшные вести из Никомидии. Жестокий Диоклетиан сжёг двадцать тысяч христиан, собравшихся в день Рождества Христова в храме; убил собственную супругу – царицу Александру, открыто исповедавшую веру во Христа. В подчинённых Максимиану провинциях Римской империи бушевали ещё более жестокие гонения. Старшие императоры прислали Констанцию Хлору приказ искоренить ненавистную им веру в его области. «Боже! – Со слезами молилась Елена, - не попусти несчастному Констанцию погубить свою душу, запятнать её кровью невинных жертв!» Она не боялась смерти за Христа, может быть, даже желала сделаться мученицей, но Елене было жаль оставившего её супруга; она очень боялась, что Констанций поддастся давлению Диоклитиана и сделается гонителем истинной веры. Но цезарь Галлии не пролил христианской крови, не стал разыскивать и убивать христиан. Впрочем, он не посмел совсем не выполнить приказания августа и разрушил несколько христианских храмов. Горько было святой Елене, когда она узнала об этом, много молилась бедная женщина, чтобы Бог простил её неразумного супруга. Так жила Елена, изгнанная из родного дома, лишённая мужа и единственного сына, без крови страдая за свою веру во Христа. Она никогда не роптала на Бога, старалась смиренно переносить свои беды и ни на кого не злилась – а такое терпение Бог оценивает наравне с мученичеством.

А Константин по-прежнему жил при дворе Диоклитиана. Ему отвели роскошные покои в царском дворце, дали множество слуг. Но нелегко было юноше жить вдали от родной семьи, среди чужих людей, большинство из которых были жестокими и лживыми язычниками. При императорском дворе царила атмосфера интриг и разврата. Вельможи ночи напролёт проводили в безнравственных оргиях, пьянствовали и объедались, днём же часто с удовольствием шли в цирк, где наблюдали за страшным зрелищем – мучительными казнями христиан. «Как можно истязать ни в чём не повинных людей? – Думал юный Константин – И за что язычники так ненавидят и презирают верующих во Христа? Ведь христиане – люди честные, добрые. Они могли бы верно служить императору, не стали бы предавать его…» Молодому царевичу часто приходилось видеть страдания и смерть мучеников за веру. «А ведь никто из язычников не смог бы перенести и десятой части этих пыток ради своих богов… - грустно думал он, сидя рядом с хищно взирающим на арену Диоклитианом. – И император не смог бы… Он способен только истязать ради своих кумиров других людей!»

Прошло несколько лет. Константин возмужал, стал ещё красивее и сильнее, чем был в юности. Он по-прежнему избегал языческих игрищ, не участвовал в общем разврате и в тайне сердца сострадал гонимым христианам. Видя их страдания, он с жалостью вспоминал оставшуюся на родине мать.

Многие из язычников чувствовали, что Константин чужд им, завидовали его уму и высокому положению и жестоко ненавидели его. Особенной злобой против юного царевича пылал Галерий – цезарь восточных земель, младший соправитель Диоклетиана. Коварный идолопоклонник видел в красивом и мужественном юноше своего соперника в борьбе за власть, боялся, что Константин когда-нибудь сделается августом. Поэтому Галерий много раз пытался погубить Константина. Он хотел настроить против царевича Диоклитиана, но это не удавалось ему. Горячо молилась оставшаяся на родине царица Елена, немало горьких слёз пролила она бессонными ночами, взывая ко Христу, и материнская молитва хранила Константина, защищала его от бед. Однажды Константин прогуливался вместе с Галерием близ клеток с дикими зверями, которых в Никомидии было очень много. Тигры, львы и пантеры ждали своего часа, когда их выпустят на арену цирка и отдадут им на съедение живых людей.

-                Гладиаторы в цирке воюют со зверями… – Вдруг задумчиво проговорил Галерий и на его лице появилась жестокая усмешка, - а ты, сын цезаря, сумел бы побороться со львом?

Он резким движением открыл дверцу клетки и, схватив мощной рукой оторопевшего от неожиданности Константина, втолкнул его к дикому зверю. Лев зарычал и, ударяя себя хвостом по лоснящимся бокам, начал приближаться к юноше. «Боже, Сотворивший весь мир, спаси меня!» – Взмолился про себя Константин, сам не зная, к Кому он обращается, и выхватил меч. Лев прыгнул на юношу, но тот ловким ударом пронзил ему горло и оттолкнул от себя. Зверь конвульсивно дёрнул лапой и поранил своими мощными когтями руку Константина. Тот выронил меч, оставшийся в ране животного. В этот момент к клетке подбежали служители, распахнули дверцу и Константин выскочил на волю. Разговоры об этом случае долго не затихали во дворце. Одни хвалили доблесть Константина, другие возмущались коварством Галерия. Диоклитиан был недоволен попыткой убить юношу, но не наказал виновного. Галерий был зятем августа и его наследником. К тому же, он был так силён и жесток, что сам престарелый тиран побаивался своего соправителя.

А годы шли. Диоклитиан делался всё старше, государственные дела утомляли его. Последние годы своего правления август горячо желал только одного – уничтожить христианство. Ради этого он не пожалел собственной супруги, казнил многих талантливых полководцев и смелых воинов. Но со временем царь понял, что его цель неосуществима, что христиан становится тем больше, чем сильнее их преследуют. Видя страдания мучеников, всё новые и новыё люди обращались к вере в Распятого Спасителя, смело шли на смерть за Него. От бессильной злобы Диоклитиан впал в глубокое уныние. Он не прекратил преследовать истинную веру, но зато потерял всякий интерес к управлению государством. Тиран решил сложить с себя власть и передать титул августа Галерию. Своего соправителя Максимиана Диоклетиан убедил поступить так же. Его царский титул получил в наследство Констанций Хлор – отец Константина. Отказавшись от власти, Диоклитиан уехал из своей столицы и поселился в Иллирии, в роскошном загородном дворце на морском берегу.    

Константин оказался во власти своего лютого врага. Он знал, что Галерий ждёт только случая, чтобы лишить его жизни. Тиран давно хотел убить молодого соперника, но боялся, что народ и войско возненавидят его за жестокое преступление.

Вскоре после отъезда Диоклитиана Константин узнал, что его отец тяжело заболел и находится при смерти. Юноша решился просить императора отпустить его на родину. За ужином Константин обратился к Галерию:

-                О, царь, позволь мне поехать в Галлию! Мой отец умирает и зовёт меня к себе.

-                Конечно. – Проговорил август, не вынимая изо рта фазаньей ножки. – Завтра же утром отправляйся в путь. Только не забудь зайти проститься со мной.

-                Благодарю тебя! – Склонил голову юноша.

А Галерий подумал: «Надо послать гонца в Италию, к Флавию Северу. Пусть с Константином произойдёт несчастный случай в пути. Дорога таит в себе столько неожиданностей…»

Но Константин был не менее умён, чем его коронованный противник. Едва лишь ужин закончился и обитатели дворца разошлись по своим комнатам, он взял с собой двоих верных слуг и, вскочив на коня, помчался прочь из столицы. Утром Галерий нарочито долго не выходил из своей спальни, затем, ближе к полудню, появился перед придворными.

-                А где же Константин? – С притворным равнодушием спросил он.

-                Никто не видел его сегодня, о божественный! – С поклоном ответил один из вельмож.

-                Позовите его сюда! – Начиная подозревать неладное, приказал император.

Вскоре выяснилось, что Константин покинул Никомидию ещё вечером. Галерий был страшно разгневан, но посылать за беглецом погоню было уже поздно.

А Константин без отдыха мчался по мощённой каменными плитами дороге. Он загнал несколько коней, сменил их на новых. Наконец, юноша оказался в родной Галлии. Тут можно было ехать спокойнее, думать не о погоне, а о предстоящей встрече с родными. Как там мать? Здорова ли она? А отец?.. Он болен, успеет ли Константин застать его в живых? Вот и родной город. С душевным трепетом взошёл Константин по знакомым с детства высоким ступеням дворца, и увидел плачущую от счастья мать. Спросил:

-                Как отец?

-                Ждёт тебя – ответила сквозь слёзы Елена – Но уже не имеет сил подняться с постели… Пойдём к нему!

-                Пойдём! Мама, а как же ты оказалась здесь?

-                Твой отец перед смертью захотел видеть меня. Он ждёт кончины со дня на день и хочет, чтобы все, кого он любит, были рядом с ним…

Тихое счастье воссоединившейся после продолжительной разлуки семьи было недолгим. Кажется, умирающий царь собрал все свои силы, чтобы дождаться приезда сына, и радость о его возвращении была последней радостью в жизни Констанция Хлора. Приподнявшись на пышном ложе, престарелый цезарь с любовью всматривался в мужественное лицо своего повзрослевшего наследника, любовался его величественной осанкой, расспрашивал о жизни при императорском дворце… Ночью же силы окончательно покинули больного и вскоре царь тихо скончался.

Константин сделался цезарем Галлии и Британии. В это время ему было уже тридцать два года. Молодой царь хотел водворить мир и благоденствие в своей стране. Первым делом он объявил, чтобы христиане не боялись открыто исповедовать свою веру, запретил преследовать поклоняющихся Распятому Спасителю.

-                Христиане – верные и добрые граждане – объяснял Константин своим приближённым. – Для государства полезно, чтобы они служили ему, а не прятались в лесах и горах. Люди, которые готовы отдать жизнь за свою веру и, к тому же, любят даже врагов, достойны мира.

Бог даровал молодому императору благополучное правление. Через год после своего воцарения Константин женился на Фаусте – красивой и знатной девушке. Свою мать, Елену, он объявил царицей и поселил у себя во дворце, а вторую семью отца с миром отправил в провинцию.

Подданные – и язычники, и христиане – радовались мирным временам и благословляли своего цезаря. Они слышали, что в других частях империи совершаются страшные беспорядки и жестокости. Языческие правители не только преследовали христиан, но и притесняли своих единоверцев. Максенций, взойдя на царский престол в Риме, стал убивать знатных граждан, отнимать у них имущество и даже похищать их жён и дочерей. Измученные его тиранией, римляне решили просить помощи у Константина, о благородстве и милосердии которого они немало слышали.

-                Я не могу идти войной против старшего императора… - задумчиво произнёс Константин, прочтя послание римских граждан, – Отправлю Максенцию письмо, постараюсь уговорить его царствовать милостиво и разумно.

Но тиран не захотел принимать увещеваний. Напротив, он разгневался на Константина и решил начать против него войну. Узнав об этом, цезарь Галлии и Британии погрузился в тяжёлое раздумье. “Какие страшные настали времена… - размышлял Константин – Великий Рим разделился, и я должен вести войну против Вечного города, чтобы спасти его от безумного мучителя… Но захочет ли армия идти в столицу, покорять её огнём и мечом? Не поднимут ли легионеры бунта?…” В этот тяжёлый момент Константин почувствовал, что ему необходима помощь свыше. Но… кому молиться? И цезарь обратился к неведомому ему до времени Единому Богу. “Господи! – Взывал Константин – Вразуми меня, что мне делать, дай мне силу и мужество, помоги победить жестокого врага! И ещё – прошу тебя – открой мне Себя, чтобы мне знать, к Кому обращаться с молением!”  И Господь исполнил молитву молодого царя.

Готовясь к войне, Константин проводил смотр своего войска. Стройными рядами маршировали закованные в сверкающие на солнце панцири пехотинцы, мчались быстрее ветра всадники… День склонялся к вечеру. «Какого бога просить о помощи, отправляясь в поход? – Думал царь – Мой противник, Максенций, сейчас приносит обильные кровавые жертвы древним богам… Но я не верю им… Боже Истинный! Открой мне Себя!» Константин поднял глаза к небу и вдруг увидел необычайное знамение. На багряном диске заходящего солнца был ясно виден сияющий ослепительно-белым светом большой крест. Под ним сверкала надпись: «Сим побеждай».

-                Смотрите, смотрите, крест! – Охваченные ужасом, зашептались между собой воины.

-                Такой, на каких казнят преступников! Это – дурное предзнаменование!

Испугался и сам цезарь. Он никак не мог понять, что значит явленное ему знамение. Завершив смотр войск, он вернулся во дворец. Лёг спать…

Светало. Благочестивая царица Елена только что поднялась с постели и совершала утренние молитвы. Вдруг раздался сильный, нетерпеливый стук в дверь и прозвучал взволнованный голос царя Константина:

-                Мама, это я. Можно войти?

-                Да, да, сынок, заходи! – Ответила изумлённая таким ранним посещением царица.

-                Мама… - произнёс цезарь, переступив порог комнаты – Я только что видел во сне твоего… Истинного Бога! Христа. …Я … не могу точно описать… этого не выразить человеческим языком… Он показал мне крест и велел изобразить его на знамёнах. Христос обещал мне победу!

-                Слава Тебе, Господи! – Перекрестилась Елена и несмело спросила – теперь ты… знаешь, Кого молить о помощи?

-                Да. - Ответил Константин, – я так долго просил Истинного Бога открыть мне, кто Он – и Он ответил мне… Теперь я должен служить ему. Всю жизнь.

Царь призвал искусных ювелиров и велел им сделать хоругвь с изображением креста из золота и драгоценных каменьев. Своим воинам он приказал начертать кресты на шлемах и щитах. Теперь Константин не сомневался, на какого  Бога ему уповать. И Христос не посрамил веры цезаря. Войска Константина победоносно дошли до Рима, наголову разбив противника. Вот и стены «Вечного города». На берегу реки Тибр расположились легионы Максенция. В некотором отдалении – войска Константина. Из своего лагеря цезарь-христианин видел множество дымков, поднимающихся над станом противника.

-                Максенций приносит жертвы древним богам, – доложил ему ходивший в разведку воин, – он призвал множество жрецов, которые закололи на алтарях Зевса, Ареса и Дианы не только тучных быков, но даже и людей: юношей, дев…

-                Какое варварство! – Прошептал сквозь зубы император. В его стане воины-язычники также совершали свои обряды – Константин не принуждал никого к перемене веры – но человеческих жертвоприношений царь не позволял.

Наконец, настало время сражения. Воины Константина выстроились боевым порядком и пошли в наступление. Навстречу им выступили солдаты Максенция. Начался кровавый бой. Стальным блеском сверкали короткие острые мечи, летели со зловещим жужжанием стрелы, мелькали длинные копья. «Господи, Иисусе Христе, не посрами веру мою!» – молится про себя царь Константин. «Арес, Диана, великие боги, где же вы?!» – В смятении взывает Максенций, видя, как отступают перед украшенными крестом легионерами его воины. Всё быстрее, быстрее движется к «Вечному городу» сияющая крестным знамением хоругвь… Вот уже воины Максенция бросились в паническое бегство, спешат к Риму, не разбирая дороги, стремятся укрыться за крепостными стенами. Сам император, окружённый личной стражей, мчится впереди всех на взмыленном коне, оглядывается, тяжело дыша на, преследователей. «Совсем уже близко ворота города, осталось только перейти мост и… тогда можно будет вновь противостать Константину.» – Проносятся мысли в голове Максенция. Не сбавляя ходу, он гонит коня на мост, за ним – гвардейцы, охранники, простые воины… Все смешались в единую толпу, все спешат, мчатся, чтобы успеть ворваться в город, спрятаться за его мощными укреплениями. Мост содрогается от топота десятков и сотен лошадиных копыт, всадники толкают друг друга, кто-то, дико закричав, не удерживается в седле и летит с высоты в воду… Крики, топот, ржание коней… Вдруг раздаётся громкий зловещий треск – это рушатся, не выдержав тяжести, опоры моста. Грохот, вопли плеск воды… Где император, где простой солдат… Ничего невозможно разобрать среди кишащих в воде, топящих в суматохе друг друга человеческих и лошадиных тел. Так бесславно погиб тиран Максенций. Тяжёлый стальной панцирь быстро увлёк его ко дну и река Тибр стала могилой языческого императора. 

Пышным триумфом встретил Рим своего освободителя. Молодые девушки, украшенные венками, бросали свежие цветы под копыта белого коня, на котором въезжал в город цезарь-победитель. «Слава Константину! Да здравствует великий император!» – Восторженно кричали горожане. «Хвала Тебе, Всемогущий Господи, даровавший мне победу!» – молился в тайне сердца Константин. В память об избавлении Рима от тирана он велел установить на главной площади города свою увенчанную крестом хоругвь.

Завоевав новые земли, Константин и здесь запретил преследовать христиан. Став царём всей западной половины Римской империи, он издал множество законов, которые принесли большую радость верующим во Христа. Цезарь запретил распинать людей на крестах и отдавать их на съедение зверям; объявил нерабочим воскресный день; вернул христианам всё то, что отобрали у них гонители. К тому же, он принял под своё покровительство всех убогих: вдов, сирот, бедняков. Когда благодарные римляне объявили императору, что они хотят установить в городе его изваяние, Константин приказал, чтобы в руке у статуи было увенчанное крестом копьё, а на постаменте – надпись: «Этим спасительным знамением я освободил ваш город от тирана и возвратил римскому народу и сенату прежний блеск и знаменитость». Что бы ни делал искренне уверовавший во Христа царь, он старался принести славу не себе, но Богу, помощи Которого смиренно приписывал все успехи. На своём шлеме Константин носил монограмму имени Христова. Он часто присутствовал на собраниях христиан, охотно помогал им во всех нуждах. Но… император ещё не был крещён. В те времена люди часто готовились к принятию таинства крещения по много лет, некоторые делали всю свою жизнь приготовлением к «рождению от воды и Духа». К таковым относился и цезарь Константин.

-                Я не достоин ещё стать полноправным христианином – смиренно говорил благочестивый император ближайшим к нему по духу людям, – я буду служить Христу в чине оглашенного, готовящегося к принятию Таинства, и верю, что Господь не лишит меня Своей милости.

Мирной радостью наслаждались подданные Константина. Он покровительствовал христианам, но не притеснял и язычников, никого не принуждал к переходу в свою веру. «Я хочу, чтобы народ наслаждался спокойствием и безмятежностью, – писал в своём указе император, - хочу, чтобы и верующие, и заблуждающиеся вкушали мир и тишину… Пусть никто не беспокоит другого. Люди здравомыслящие должны знать, что только те будут жить свято и чисто, кого Сам Бог призовёт к исполнению Своих святых законов. Никто да не вредит другому; что один узнал и понял, то пусть употребит на благо ближнего, а если это невозможно, если ближний не хочет внимать ему, – пусть оставит его, ибо иное дело – добровольно вступить в борьбу за бессмертие, к которой призывает нас христианство, а иное – быть вынужденным к этому угрозой казни…»

Но, насколько мирным было царствование Константина, настолько страшным притеснениям подвергались жители восточной части Римской империи, которой управлял Ликиний. Он жестоко преследовал христиан, притеснял и прочих граждан. О коварстве и бессовестности Ликиния говорит уже то, что он предал смерти жену и дочь бывшего прежде него императором Диоклитиана, покровительствовавшего ему. Ликиний то уверял Константина в своём миролюбии и доброжелательстве, то всячески вредил ему и нападал исподтишка. Наконец, в 323 году, Ликиний начал открытую войну против Константина. Эта борьба должна была решить судьбу Римской империи. Кто победит: христианский император, или царь-язычник? Что будет господствовать: вера во Христа, или кровавое идолопоклонство? Языческие жрецы предрекали победу Ликинию, христиане горячо молились о Константине.

Всемогущий Бог помог Своим верным рабам. Константин одерживал победу за победой, его верные воины преследовали убегающего противника на суше и на море. Напрасно Ликиний призывал на помощь иноземцев-варваров, напрасно заключал лживые перемирия, а затем, собрав новые силы, опять восставал против Константина. Неудачи преследовали язычника на каждом шагу.  Наконец, вся Римская империя была во власти благочестивого царя.

Так настали мирные времена во всех принадлежащих Риму землях. Христиане впервые после многолетних страшных гонений наслаждались покоем и безопасностью, открыто строили храмы; не скрываясь ни от кого, собирались в них на молитву. Это не могло не вызвать недовольства во многих из идолопоклонников.

-                Император Константин делает наш город неугодным великим богам! – Роптали римляне, – он установил на главной площади знак позорной казни – крест!

-                Это оскорбительно для Вечного города!

Жители древней столицы были благодарны Константину за освобождение от тирана Максенция, но не могли смириться с тем, что он не исповедует их веры. Да и сам император не любил «Вечного города» с его языческими храмами, наполненными идолами, с его роскошью и развратом. Поэтому Константин решил создать новую столицу.

-                Это будет город, от создания своего посвящённый Христу, – вдохновенно говорил цезарь, – город, в котором никогда не совершалось поклонение ложным богам.

-                А где ты велишь основать новую столицу, о царь? – Почтительно вопросил один из вельмож.

-                На берегу Босфорского пролива, – ответил Константин, – есть маленький городок Визант. Близ него мы одержали решительную морскую победу над Ликинием. Здесь и будет построена новая столица империи. Это место весьма удобно в военном положении, там мягкий климат и красивая природа.  

Воля императора – закон для подданных. На Босфорском берегу закипела работа. По морю и по суше свозилось туда драгоценное красное и чёрное дерево, белый и розовый мрамор, золото и самоцветные каменья. Скоро высокие стены окружали новую столицу, а внутри неё красовались величественные храмы, посвящённые Истинному Богу и пышные дворцы, театры и общественные бани. Чистая вода по трубам поступала в город, а тёплое синее море ласково плескалось за его стенами, и стаи белоснежных морских птиц с криками носились над берегом, словно изумляясь – как за такое короткое время в этих скромных прежде местах мог вырасти столь прекрасный и величественный город.

Новую столицу назвали Константинополем по имени её царственного основателя. Как только город был построен, император вместе со своей благочестивой матерью и со всей своей семьёй покинул древний Рим и поселился на берегу Босфора, в своём Новом Риме, как стали именовать стольный град. Жизнь в царском дворце была исполнена истинного благочестия. Здесь не было слышно празднословия, не устраивались шумные и безнравственные увеселения, которые так любили прежние императоры – язычники. Тут и там раздавались молитвы, славословия Создателя. Константин каждый день уединялся на несколько часов в своих покоях и, преклоняя колена, молился Богу. Царь часто с радостью принимал у себя епископов и священников, подолгу беседовал с ними.  Придворные старались подражать образу жизни своего государя, они знали, что он не любит лести, ненавидит интриги и раздоры. Своих подданных христианский царь старался научить искренней вере и нелицемерному благочестию. Так, кротко и мудро, он вразумил одного из вельмож, нечестным путём копившего свои богатства. Константин вызвал лихоимца к себе и, доброжелательно взяв его за дрожащую от страха руку, произнёс с тихой грустью:

-                До каких пределов мы будем простирать свою алчность?..

Вельможа молчал, не смея поднять глаз от стыда. А император, взяв в руки копьё, обвёл им на земле пространство, длиною в человеческий рост, и проговорил:

-                Если бы ты приобрёл все богатства мира, это не помогло бы тебе – в конечном итоге, ты оставишь всё это и воспользуешься только вот таким куском земли…

С этими словами царь отпустил уличённого в нечестности вельможу. Больше придворный не смел обманывать своего императора и обирать простых людей.

Живя в великолепном дворце, Константин нередко с грустью размышлял: «Я построил себе прекрасную столицу и обитаю в ней, радуясь её красоте, а святые места, где провёл свою земную жизнь Господь мой, Иисус Христос, находятся в запустении. Там почти нет христианских храмов; никто в точности не знает, на каком месте был распят Искупитель мира, где Он был погребён и воскрес…» Однажды император рассказал об этих мыслях своей пожилой, но всё ещё бодрой матери.

-                Как было бы хорошо отправиться во Святой град Иерусалим и разыскать там связанные с жизнью Спасителя места, построить на них прекрасные храмы! – Проговорила Елена. – Я думаю, это было бы угодно Богу…

-                Но я не могу оставить столицу и дела управления государством… - печально произнёс император, – к тому же, я не достоин заниматься столь великим и святым делом: разыскивать Крест, на котором был распят Сам Господь, открывать место Его Божественного Воскресения… Я много воевал и пролил немало человеческой крови.

-                Твои войны были благословлены Богом, ведь ты вёл их во Имя Его, – возразила сыну Елена, – а если не ты – то кто же воздаст должную честь освящённым жизнью Христа Спасителя местам?..

Император немного помолчал, а затем, внимательно посмотрев на терпеливо ожидавшую его ответа царицу, спокойно произнёс:

-                Ты.

-                Я?! – изумилась Елена.

-                Да, матушка, ты. – Ласково проговорил цезарь. – Ты уже много лет служишь Христу всей своей жизнью, ты веровала в Него, когда это могло грозить страшными бедствиями и смертью. Благодаря твоим молитвам я стал христианином!.. Но дело даже не в этом – добавил он, видя, что смиренной царице неприятны похвалы, – я действительно не могу надолго оторваться от государственных дел. А ты имеешь возможность послужить Господу, очистить от языческой скверны место Его земного подвига. Ты согласна со мной?

-                Конечно, сын мой, я с великой радостью потружусь над этим святым делом. – Дрогнувшим от благоговейных слёз голосом произнесла царица.

Вскоре после этого разговора, приняв благословение от христианских епископов, святая Елена отправилась в далёкий путь. Она была уже немолода, но мысль о том, что Сам Бог призывает её на служение Себе, придавала пожилой царице юношескую силу и бодрость. «Господи! – Горячо молилась Елена – я недостойна великого дела, на которое послана, но Ты Сам помоги мне исполнить его!» В Иерусалиме святая царица проявила искреннее смирение и благоговение. Она одевалась в простые бедные одежды, собирала в своём доме посвятивших себя на служение Христу девственниц, угощала их и прислуживала им за столом, как простая рабыня. «Сам Бог смиренно служил людям, живя на этой земле, – размышляла Елена, – здесь Он принял на Себя наши грехи, претерпел за них мучения, унижения, позорную казнь… Тем более и я, желая хоть немного послужить Ему, должна оставить честь и славу земного царствования.» Не только христиане, но и язычники, видя смирение и доброту благочестивой царицы удивлялись и говорили: «Велик Бог Христианский! Он и царей делает смиренными, учит их служить собственным подданным! Такое чудо может сотворить только Истинный Бог!»

В то же время Елена усердно разыскивала места, освящённые земной жизнью Спасителя. Она приказала разрушить идольские капища, устроенные на многих святых местах и возвести там благолепные церкви. Дивным храмом украсился Вифлеем – город, где родился Господь Иисус. Прекрасную  церковь выстроили на вершине покрытой масличными деревьями Елеонской горы, с которой Христос вознёсся на небо. Увенчанная крестом базилика выросла среди деревьев Гефсиманского сада, где молился накануне Своих страданий Искупитель мира и где позже была погребена Его Пречистая Матерь. Но главным делом святой царицы стало прославление мест Смерти и Воскресения Богочеловека. Долго разыскивала Елена Голгофу и Гроб Господень, расспрашивала многих людей, но не могла ничего узнать. Языческая злоба сделала всё возможное, чтобы не позволить христианам молиться Богу на самом святом для них месте, чтобы заставить навсегда забыть его. И никто не мог указать святой царице, где же находилась пещера, в которой был похоронен, а затем воскрес Христос. Наконец Елене донесли, что о месте погребения Распятого Господа знает один старый иудей. Немало усилий пришлось приложить матери императора, чтобы убедить упорного в отвержении Христа старика открыть ей тайну. Наконец иудей заговорил:

-                Царица, ты, наверное, видела стоящий недалеко от города храм языческой богини Венеры? – С усмешкой произнёс он, – это идольское капище построено на искусственном холме, насыпанном над пещерой, которую ты так долго ищешь. А гора, возвышающаяся рядом – это и есть Голгофа, на которой был распят ваш Иисус.

-                Капище идола разврата над Гробом Искупителя… - в ужасе прошептала благоговейная царица и приказала срочно отправляться к указанной стариком горе.

Она сама наблюдала за работами. Вместе с нею на раскопках присутствовал и иерусалимский патриарх – святитель Макарий. Когда языческий храм был разрушен, а холм, на котором он стоял, срыт почти до основания, землекопам стало попадаться множество мелкого мусора – черепки от разбитой посуды, обрывки истлевшей ткани, куски дерева.

 «Безбожные идолопоклонники специально засыпали сором место, где произошло самое великое и святое на Земле чудо… - с грустью думала Елена, – сам дьявол, враг рода человеческого, подсказал им это…»

-                Относите сор и камни, оставшиеся от идольского капища подальше отсюда, – приказывала она рабочим, – чтобы ничто не оскверняло великой святыни!

Наконец, земля была срыта, и землекопы приступили к расчистке открывшейся под ней каменной пещеры. Долго трудились они. Чтобы подбодрить рабочих и заставить их копать быстрее, Елена время от времени кидала в разрытую землю пригоршни золотых монет. Тогда лопаты начинали мелькать с удвоенной скоростью – каждый из тружеников хотел получить щедрый дар царицы. Но вот пещера расчищена, осталось только разровнять землю вокруг неё.

-                Царица, посмотри что мы обнаружили! – Вдруг воскликнул один из землекопов. Елена быстро подошла к указанному им месту и увидела три больших креста, только что найденных рабочими. Рядом с ними лежала небольшая потемневшая от времени дощечка, на которой можно было различить начертанную на трёх языках надпись: «Иисус Назорей, царь Иудейский».

-                Неужели на одном из этих крестов был распят Господь… – охваченная благоговейным трепетом, произнесла Елена. –Но как же нам узнать, на котором…

-                Помолимся! – Предложил патриарх Макарий. Елена приказала прервать на время работу, и, опустившись на колени, все присутствовавшие – и мать императора Рима, и простые землекопы, стали благоговейно внимать произносимой патриархом молитве. Когда святитель произнёс «аминь» и последний раз перекрестился, Елена вдруг услышала доносящееся издалека печальное пение.

-                Что это? – В недоумении спросила царица.

-                В этом пригороде до сих пор хоронят умерших. – Объяснил ей святитель Макарий. – Кажется, к нам приближается погребальная процессия.

-                Господь услышал наши молитвы! – Радостно произнесла царица, – велите нести усопшего сюда!

Рабочие недоумённо переглянулись, а Божий служитель понял намерение святой Елены и благоговейно осенил себя крестным знамением, проговорив: «Господи Всемогущий, яви силу Твою!»

-                Возлагайте на покойника кресты! – Приказала царица, когда гроб с мёртвым телом был поднесён к месту раскопок. Патриарх и рабочие подняли тяжёлый крест и осторожно возложили его на усопшего. Подождали немного. Ничего не произошло. Поражённые изумлением, недоумевая – что же совершается на их глазах – взирают на происходящее родные и близкие умершего. Вот и второй крест возложили на покойника – безрезультатно. Третий. «Господи, помоги нам!» - взывает в тайне сердца царица. Едва лишь тёмное от времени дерево Креста коснулось усопшего, как он зашевелился и недоуменно открыл глаза.

-                Что со мной?.. – произнесли его казавшиеся секунду назад сомкнутыми навеки губы – где я?

-                Господи! – закричала вдруг стоявшая около гроба пожилая женщина и упала без чувств.

-                Иисус Распятый, теперь я вижу, что ты – действительно Христос, Спаситель мира! – Прошептал открывший царице тайну святого места старый иудей и опустился на колени, – Прости меня, что я всю жизнь не верил в Тебя… - Старик закрыл лицо руками и плечи его затряслись в беззвучных рыданиях.

Святая Елена молча взирала на происходящее. Одному Богу ведомо, какая благоговейная радость, какая благодарная молитва загоралась в этот момент в её душе, не позволяя произнести ни слова. Наконец, царица осенила себя крестным знамением и, пав ниц, прильнула ко Кресту Христову.

Весть о находке быстро облетела Иерусалим. Толпы народа стали стекаться к месту раскопок, желая поклониться Святому Древу, от которого происходило множество исцелений. Немало язычников и иудеев, видя творимые Богом чудеса обращалось к вере во Христа. Уже становилось тесно на прилегавшем к Голгофе участке земли, а людей, стремившихся видеть Крест, делалось всё больше. Вот уже воины, предотвращая давку, стали сдерживать народ, не допуская его к заветной святыне… Патриарх Макарий помолился, благоговейно взял в руки тяжёлый крест и, поднявшись с ним на небольшую возвышенность, осенил им собравшихся.

-                Господи, помилуй! – Едиными устами и единым сердцем воскликнули люди и пали ниц, поклонились Животворящему Древу.

В том же месте, где был найден Святой Крест, рабочие обрели четыре не тронутых ржавчиной кованых гвоздя. От них также происходили дивные исцеления. Святая царица долго смотрела на гвозди, благоговейно держа их в руках. Грубой работы, квадратные в поперечнике, с острыми углами, длинные и толстые, какую страшную боль причиняли они Божественному Страдальцу! «Господи, какие страшные муки Ты терпел, чтобы спасти нас от наших же грехов!» – Заливаясь слезами, молилась Елена.

Вскоре, взяв с собой гвозди и часть дерева от Креста Христова, царица отправилась в Константинополь. Царственный сын встретил мать с великой радостью и благоговейно принял от неё драгоценные святыни. Затем он отправил к Иерусалимскому патриарху посланников со множеством золота и указом, в котором повелевал построить над Голгофой и Гробом Господним великолепный храм.

А святая царица, выполнив великое дело, словно драгоценным венцом украсившее её благочестивую жизнь, недолго оставалась на земле. Вскоре после возвращения в столицу, она заболела и, причастившись Пречистых Христовых Тайн, мирно скончалась, в тихой молитвенной радости предала душу возлюбленному ею Господу.

Святого же Константина ожидали новые великие дела на благо Церкви Божией. Приобретя власть над всей Римской империей и запретив язычникам притеснять христиан, царь надеялся, что теперь все верующие во Святую Троицу будут наслаждаться миром и жить в благочестивом единомыслии. Но оказалось, что, кроме внешних врагов, у Церкви есть и внутренние отступники, «волки, одетые в овечьи шкуры» – еретики, прикрывающие видимостью благочестия страшные хулы на Бога. Главным из нечестивцев был Арий, который говорил, что Христос – не Бог, но только высшее из Божьих творений. Арий был очень красноречив и приобрёл себе множество последователей, так что в некоторых областях империи большая часть христиан впала в пагубную ересь. Ариане преследовали оставшихся верными православию, пытались даже клеветать на них перед царём. Император велел одному из епископов, владыке Осии из города Кордубы, расследовать это дело и доложить ему о серьёзности положения. Выполнив поручение, епископ пришёл к царю и сказал ему:

-                О, император, арианская ересь представляет собой страшную угрозу для Церкви Христовой. Ариане отвергают главное, во что должен верить христианин – то, что Христос есть Бог, что Он равен Отцу и Святому Духу. При этом, нечестивцы выдают себя за христиан, истинных же православных ругают, клевещут на них. Этим они приводят к погибели множество людей – ведь хулящие Сына Божия не могут попасть в Царствие Его. А в ересь уже впало множество несчастных – не только простые христиане, но и священники, и даже некоторые епископы. Ведь и сам Арий носит священный сан.

-                Что же делать?.. – Погрузился в тяжёлое раздумье царь, – ты знаешь, я уже пробовал увещевать ариан, отправлял им послания, но они не хотят ничего слышать, утверждают, что это они – православные, а мы – еретики.

-                Я думаю, – проговорил епископ, – что всем православным священнослужителям – или, хотя бы, всем архиереям и некоторым из священников и дьяконов – надо собраться вместе и опровергнуть лжеучение Ария, осудить его ересь. Кроме того, есть немало других проблем, которые должна решить вся Церковь.

-                Ты прав… - задумчиво ответил Константин. – Теперь, когда вся Римская Империя объединена под властью христианского царя, настало время избавить Церковь от терзающих её разногласий. А сделать это христиане могут, только собравшись вместе – тогда Сам Бог вразумит их.

Вскоре после этого разговора начались приготовления к собранию всех христианских епископов, оставшемуся в истории под именем Первого Вселенского Собора. В разные концы империи помчались гонцы, возвещавшие служителям Божиим о предстоящем им великом деле. Император взялся оплатить все расходы прибывавших на Собор, предоставил для проведения собраний свой дворец, находившийся в приморском городе Никее.

Наступил июнь 325 года от Рождества Христова. Великий сонм духовенства собрался в маленький городок на морском берегу, одних епископов было 318, всего же на собор приехало более двух тысяч человек. Здесь были священники, архиереи и дьяконы со всех концов христианского мира: из Египта и Палестины, Сирии и Греции, Персии и Армении. Многие из прибывших на собор служителей Божиих были великими подвижниками, в позднейшее время прославленными в лике святых: епископ города Тримифунта Спиридон и архиепископ Мир Ликийских Николай; архидьякон Афанасий, впоследствии сделавшийся архиепископом Александрийским и оставшийся в истории под именем Великого, и многие другие.

Пастыри Церкви Христовой собрались в обширной, богато украшенной зале царского дворца. Когда все заняли свои места, дверь открылась и появился сам император, во всём величии своего сана. Константин Великий был облачён в самые пышные свои одежды, блиставшие золотом и драгоценными каменьями. Увидев множество святителей, цезарь склонил главу и, молча подойдя к приготовленному для него золотому трону, стал смиренно ожидать, когда его пригласят сесть. Выслушав обращённые к нему приветственные и благодарственные речи, царь сам обратился к собравшимся. Он говорил, что рад видеть такое великое собрание Божиих служителей и просил их разрешить спорные вопросы миролюбиво. «Бог помог мне, – говорил Константин, - низложить нечестивую власть гонителей, но несравненно большую скорбь, чем любая война, чем самая страшная битва, приносят мне внутренние раздоры в Церкви Божией».

Горячие споры разгорелись на Первом Вселенском соборе. Арий упорно защищал своё лжеучение, но православные опровергали его богохульные, хотя и красноречивые по форме, слова. Наконец, отцы собора осудили арианство, и приняли Символ веры, в котором изложили православное учение. Этот Символ христиане и сегодня читают каждый день в своём молитвенном правиле, он торжественно поётся в храмах за Божественной Литургией. 

После Вселенского собора Константин прожил ещё более десяти лет. Он продолжал непрестанно заботиться о нуждах Церкви и о благе своих подданных. Будучи царём великой империи, Константин не прельщался пышностью и блеском своего положения, он осознавал себя прежде всего служителем Божиим, поставленным на высокое, но и очень ответственное послушание. Однажды некий епископ захотел польстить цезарю.

-                О, святой император! – Воскликнул он – В земной жизни ты удостоился самодержавного владычества над всеми, а в Царствии Небесном будешь управлять вместе с Сыном Божиим…

-                Ты лучше помолись о царе, чтобы он в будущей жизни сподобился быть рабом Божиим! – ответил ласкателю Константин.

Благочестивый император прилагал немало трудов, чтобы его подданные становились верными христианами (хотя, как мы уже говорили, никого не принуждал к этому). В церковные праздники он раздавал обильную милостыню, в день же Святой Пасхи устраивал особенно пышное торжество. В ночь Воскресения Христова на улицах Константинополя возжигались огромные свечи – высокие столбы, сделанные из лучшего воска, так что темнота рассеивалась и яркий свет озарял город до самого рассвета. А утром царь принимал у себя горожан, раздавал щедрую милостыню, оказывал благодеяния всем нуждающимся. Впрочем, и в обычные дни цезарь совершал множество дел милосердия.

Ещё задолго до своей смерти Константин начал готовиться к ней. В своей новой столице он построил храм во имя святых Апостолов. Здесь царь приготовил для себя гробницу. В 337 году он занемог. Чувствуя приближение кончины, царь созвал к себе епископов и просил их удостоить его святого крещения. Перед совершением таинства император сказал:

-                Пришло время, которого я давно жажду и о котором молюсь, как о времени спасения. Пора и мне принять печать бессмертной жизни. Я ждал этого часа и готовился к нему не одно десятилетие…

Равноапостольный император Константин Великий скончался в самый день Святой Троицы, в 337 году по Рождестве Христовом, в возрасте шестидесяти пяти лет. Царство он завещал трём своим сыновьям, а сам переселился душой в Вечное Небесное Царствие, где радостно славит Христа Бога, служению Которому посвятил всю свою жизнь.

Святые равноапостольные царь Константин и царица Елена, молите Бога о нас!