Сказка о Свечке

Жила-была Свечка. Не простая, а церковная. Когда родилась она на церковном (заводе в Софрино, священник в золотых ризах окропил её вместе с другими такими же свечами святой водой, прочитал молитвы и стала Свечка готовиться к своему часу, ждать с нетерпением момента, когда загорится она золотым огоньком перед Чудотворной Иконой… А что её зажгут именно перед Чудотворной иконой, героиня сего рассказа ни минуты не сомневалась: во-первых потому, что в Православной Церкви все иконы Чудотворные, а во вторых… ну не могла наша знакомая себе представить, что её – её! – Свечку! – И не поставят на самый высокий подсвечник. (В глубине души юная свечечка была уверена, что, хоть с виду она ничем не отличается от своих подруг, а всё же – особенная она, лучшая. Впрочем, внешне этих своих мыслей Свечка не выказывала, т.к. знала, что смирение – главная добродетель. Поэтому, когда их с подругами наконец-то вытащили из большой картонной коробки, в которой они были привезены в храм и стали аккуратно складывать в ячейки свечного ящика, наша знакомая не полезла в первые ряды, смиренно уступила дорогу одной, второй своей товарке (про себя подумав, насколько же она выше их в своём самоотвержении)… И вдруг почувствовала, что оказывается в самом низу. Куда только девалась Свечкина добродетель! Она полезла вверх – скорее, скорее! – но всё равно оказалась где-то в самой гуще, в толчее, в середине ящичка. Обидно стало Свечке… «А я-то думала – жаловалась она про себя – что Господь за моё смирение устроит так, что окажусь я на самом верху... Пересмирялась.» – мрачно резюмировала свеча.

А в это время начали читать часы к Божественной Литургии. В храме стал прибывать народ, люди подходили к ящику, покупали свечки… Наша знакомая лежала в середине лотка и грустила. Но вот дошла очередь и до неё. Ближе к концу Литургии Оглашенных к свечному ящику подскочила запыхавшаяся девочка лет четырнадцати (опять опоздала!) и быстро прошептала: «мне семь свечей по рублю!»

Ура! Наконец-то! Наконец её несут к предназначенному ей высокому месту! А она-то унывала! Конечно, ведь если бы её забрали из ящика раньше – Свечке пришлось бы сгореть ещё до главной части Литургии. А теперь!.. Теперь она воссияет на свещнице во время самого Евхаристического Канона! Она будет гореть ярче всех! Она… Ах да, Свечка, ты же должна быть смиренной и думать не о себе, а о Господе, служить Ему, а не заниматься самолюбованием… Да… И всё же, всё же!!! – Так мечтала Свечка, не слыша, как прочитали Евангелие (между Апостолом и Евангелием девочка успела зажечь двух Свечкиных подружек: одну поставила на Праздник, другую на Канон). До Херувимской Юля успела передать к иконам ещё четыре свечи… Наша знакомая осталась одна. «Сейчас – пела её душа – сейчас меня поставят вон к той иконе! Или к этой!.. Ах, жалко, что на праздник отправили не меня… Ну да ладно. Наверное, меня ждёт что-то ещё более высокое, а там стоит так много свечей – можно и затеряться!»

И тут раздалось тихое, мелодичное: «И-ии-иже Херуви-ии-имы…» – Юля благоговейно перекрестилась и решила: «Всё. Хватит бегать по храму. Господу нужна молитва, а не свечки; последнюю потом зажгу.» - И, раскрыв сумочку, бережно положила Свечку между Молитвословом и кошельком.

Свечка оторопела. Как! Её – и в тёмную сумку, рядом с каким-то презренным кошельком, когда другие пламенеют на Литургии! Это жестоко и несправедливо!!! В глубине воскового сознания мелькнула мысль, что надо терпеть и смиряться, что на всё воля Божия и не её, маленькой свечки, дело – спорить с Божественным Промыслом, Который лучше знает, что и когда ей полезно. Но буря возмущения, бушевавшая в полупарафиновой душе, смела эту мысль, как лёгкий лепесток. «Это ужасно! – бушевала Свечка, всё более озлобляясь – я не стану этого терпеть! Такое испытание превосходит мои силы! Ах, зачем я с самого начала не лезла наверх, пыталась смиряться… Но теперь – все – не буду больше требовать от себя сверх сил!» – Так кипятясь, Свечка не замечала, что всё сильнее и сильнее размягчается. А решив, что больше не будет смиряться, она нервно задёргалась и попыталась силой пролезть к выходу из сумочки. Дёрнулась раз, второй… - и разломилась на несколько повисших на фитиле обломков.

«Ах, какая жалость! – подумала Юля, доставая из сумочки изломанную Свечку – А я-то хотела поставить её перед образом Всех Святых…» Девочка попыталась слепить разломленные кусочки, но это не удалось. Тогда она вновь убрала злополучную свечу в сумочку.

Бедная Свечка очнулась у Юли дома. Девочка держала её над огоньком другой свечи и приговаривала: «Так… Сейчас починим тебя. Всё-таки ты церковная свечка, нельзя тебя выбрасывать… Терпи, терпи, не ломайся!» Свечке было больно и обидно, что её плавят на другой свече, да ещё откуда-то сбоку, но она уже не смела ломаться, ибо поняла, что если она переломится, хуже будет только ей… Наконец Свечку положили на полочку под иконами. «Буду зажигать ею лампадку.» – решила Юля.

Взглянув на себя, Свечка не знала, радоваться ей, или плакать: её восковой остов вновь приобрёл целостность, но был покрыт бугорками и впадинами, оплавлен и даже немного закопчён.

Потянулись серые будни. Целыми днями лежала Свечка на полочке под иконами, и только редко-редко, когда почему-то угасал огонёк в лампаде, её брали в руки и зажигали – совсем ненадолго – чтобы передать её пламя масляному светильнику и вновь потушить на неопределённое время. Сначала Свечка целыми днями плакала – сперва от злости и обиды, завидуя и неугасимой лампаде, которой ей приходилось служить, и оставшимся в храме сёстрам… Потом пошли слёзы от тоски, обиды на себя за собственные нетерпение и нестойкость… Постепенно они сменились тихим покаянным плачем, и вот уже свечка ни на кого и ни на что не роптала, она предавала себя в волю Божию и мирно думала, что должен же кто-то и в доме христианском служить Господу, и лампаду пред бумажными образками возжигать…

Так прошёл Великий Пост, миновала и Страстная седмица… Наступила Светлейшая дня Пасхальная ночь. Юля с мамой надели белые платочки и поздно вечером вышли из дома. В квартире осталась одна старенькая бабушка, которая по болезни давно уже никуда не выходила. Она включила телевизор, попыталась смотреть трансляцию Праздничного Богослужения… Нет, что-то не то! Только начнёшь молиться – комментатор прерывает службу своими объяснениями. Бабушка выключила телевизор, подошла к домашнему иконостасу. Взяла красную книжицу с красивой надписью «Пасхальное Богослужение» и …потянулась за Свечкой. «Зачем я ей? – подумала наша знакомая – Лампада, кажется, не погасла…» Но старушка сделала то, о чем смирившаяся до земли свеча не смела и мечтать. Вместо того, что бы зажигать её серной спичкой, бабушка осторожно поднесла свечу к горящей лампаде и, затеплив от неё свечной огонёк, начала читать: «Воскресение Христово видевше, поклонимся Святому Господу Иисусу…» Свечка трепетала от святых слов, пламенела, как могла, не смея в то же время слишком дерзновенно тянуться огоньком ввысь, что бы не обжечь старушку… «Христос воскресе из мертвых…» Свечка уже не замечала, где она, на какой свещнице поставлена, кто видит её… Она горела Воскресшему Господу и пламенная душа её летела в Пасхальные небеса…