10. Война

Первые недели Великой Отечественной войны были одной из самых страшных ее страниц. Государство не было готово к нападению грозного врага, и оборону налаживали, бросая на защиту неподготовленных и вооруженных одной винтовкой на несколько человек новобранцев. Многие полегли в те дни.

Борис, которому еще не исполнилось восемнадцати, работал обивщиком на мебельном заводе. Его обязанностью было обтягивать тканью пружинные матрасы. Как раз в начале июня 1941 года с ним случилась неприятность: тугая пружина выскользнула из рук и глубоко пропорола кисть. Пришлось наложить швы, оформить больничный на несколько недель. Травма оказалась промыслительной: молодого человека не призвали «добровольцем», как многих его сверстников. Когда Борис поправился, семнадцатилетних уже не призывали, а затем, когда юноша достиг совершеннолетия, его отправили учиться на артиллериста – так что на фронт он попал уже обученным специалистом, со званием сержанта и стал командиром орудия.

Воевать приходилось по-разному. Стреляли и по данным разведки – не видя врага, находившегося на много километров впереди, и прямой наводкой. Однажды случайно напоролись на колонну фашистских танков, пришлось засесть в болоте и стрелять по неуклонно приближающимся бронированным чудовищам. Атаку отразили, но Борис серьезно простудился и орден, законно присужденный за подбитые танки, нашел его уже в госпитале. Когда он выздоровел, родная часть ушла далеко вперед, и сержанта определили в пехоту.

Все-таки, Господь берег моего деда. Семейные предания сохранили известие, что Борис родился в рубашке – не сошедшем во время родов околоплодном пузыре – а такие люди бывают счастливчиками. Конечно, дело не в этом: просто Всеведущий Бог вел дедушку по жизни, зная, что на закате своих дней он обретет веру и сможет войти в Вечность подготовленным. Об этом свидетельствует и случай, описанный ниже.

Отгремел один из бесчисленных боев. Сержанты побежали с донесениями к командиру части – сообщать о потерях, получать дальнейшие указания. Борису предстояло пересечь открытое поле, где еще недавно шло  ожесточенноесражение. Вдруг перестрелка возобновилась. Загрохотали орудия противника, полетели снаряды, разрываясь в воздухе на бесчисленные смертоносные осколки. Заметив два небольших кустика, Борис залег в них, укрыв голову в том, что побольше, а ноги – в меньшем. В тот же миг мина разорвалась совсем рядом и… ударила в маленький куст.

Удастся ли спасти раненого? – Это зависит не только от характера повреждений, но и оттого, как быстро пришла помощь, свежа ли рана. Бориса подобрали сразу, отнесли в полевой медсанбат. Правая нога была почти оторвана – висела на нескольких жилках, окруженных перебитыми костями. Врачи стали готовиться к операции, собираясь ампутировать то, что казалось им уже неспособным к восстановлению.

И тут Господь вновь явил Свою милость. В полевой лазарет прибыл известный военный хирург. Увидев лежащего на операционном столе совсем еще юного солдата, он спросил:

- Что хотите с ним делать?

- А что тут сделаешь? Придется отрезать ногу… - Ответствовали врачи.

Хирург нахмурился, внимательно осмотрел рану, даже понюхал ее…

- Свежая. Гнилью не пахнет. – И обратился к находившемуся в полном сознании Борису – Ну-ка, солдатик, пошевели пальчиками.

Собрав волю в кулак, раненый напрягся и… едва-едва дернул одним пальцем перебитой ноги.

- Ну вот, нога – живая! А вы – резать! Ампутацию – отменить! – Вынес свой вердикт доктор и сам приступил к многочасовой операции, вынимая осколки костей и сшивая разорванные ткани. На другой день он нашел Бориса в палате и вновь велел ему пошевелить пальцами ноги. Теперь они двигались гораздо легче.

- А они – резать… - Проворчал довольный врач, имени которого я не знаю, но память о котором благодарно хранится в нашей семье…

Когда я рассказываю об этом случае верующим знакомым, они обычно спрашивают, не был ли спасителем моего дедушки святой Лука (Войно-Ясенецкий). Дать точного ответа я не могу, но не думаю, чтобы это был он. Дедушка упоминал, что хирург носил достаточно высокий военный чин: то ли майор, то ли полковник, - а прибывший на фронт из лагеря владыка, кажется, не имел погон. К тому же, я не слышала, чтобы святитель Лука бывал на Втором Белорусском фронте, где происходили описываемые события.

- Ну что ж. Костылей ты не бросишь – большая берцовая кость перебита, но ходить будешь. – Напутствовал Бориса врач, выписывая его из госпиталя. Лечение продолжалась около года: из полевого лазарета раненого отправили в далекий тыл, на дальнейшее восстановление. Наконец, Борис отправился домой – о том, чтобы продолжить воевать, речи не шло. Приехав в Москву, он оставил костыли на вокзале и к родным пришел с одной палочкой – молодой бойкий парень не мог позволить, чтобы друзья и родители увидели его инвалидом. Пока дошел до дома, рукоятка трости сильно натерла ладони, но солдат не жалел о своем решении. Вскоре, вопреки прогнозам медиков, он уже легко ходил, едва опираясь на трость, а затем отложил и ее.

Бабушка вспоминает, как лихо они с дедом отплясывали «Риориту», познакомившись пару лет спустя по окончании войны… Но это уже совсем другая история…