Житие святого патриарха Тихона

Молитвенное служение в русской глубинке. Миссионерский подвиг среди полудиких алеутов. Противостояние безбожной власти и страшная ответственность первого после двухсотлетнего перерыва Патриарха, избрание которого пришлось на кровавые годы революции. Все это составило жизнь Патриарха Тихона, обращенную его подвигом веры и верности Христу в житие...

А начиналось все в маленьком русском городке Торопце. Небольшие каменные и деревянные домики, множество древних храмов с сияющими золотом луковками куполов. Здесь провёл своё детство Василий Беллавин – будущий святой патриарх Тихон. Василий родился в 1865 году. Его отец, как и дед, и прадед был священником. В старой России сын служителя Церкви почти всегда шёл по стопам своего родителя, посвящал себя Богу. Маленький Вася с ранних лет любил читать благочестивые книги, часто ходил молиться в храм. Когда отроку исполнилось девять лет, он стал посещать духовное училище своего города. Здесь детям преподавали русский и славянский язык, арифметику; обучали церковному пению и уставу богослужения, латинскому и греческому языкам. Василий был очень добрым мальчиком; он прилежно учился и почти никогда не ссорился с товарищами. Другие дети иногда посмеивались над его серьёзностью и благочестием. Однажды они сделали из жестяной банки что-то вроде кадила и стали размахивать им перед Васей, «кадить» его понарошку. «Вашему Святейшеству многая лета!» – изо всех сил пытаясь петь басом, выкрикивал рыжеволосый мальчик, изображавший дьякона. Василий лишь посмеялся над шуткой товарищей. Дети не могли знать, что их шалость окажется настоящим пророчеством, что мальчик, которого они, играя, величали как патриарха, много лет спустя, возглавит Русскую Церковь. 

И этот случай был не единственным знаком Божиим, указывавшим на будущую судьбу юного Василия. Стояла тёплая августовская ночь. Радостно стрекотали кузнечики, в воздухе чувствовалось благоухание созревших за лето трав и цветов. Крупные звёзды горели в чистом тёмно-синем небе.

-        В такую ночь грех оставаться в доме! – проговорил отец Василия – священник Иоанн и, взяв троих своих сыновей, отправился с ними на сеновал.

Здесь терпко и пряно пахло сухой травой, свежий ночной воздух свободно вливался в не застеклённые окна. Отец с детьми долго задушевно беседовали о чём-то своём. Наверное, священник наставлял сыновей, как им жить, учил быть честными, любить Бога и всегда твёрдо верить Ему. Рассказывал интересные случаи из своей жизни…  Наконец, мальчики заснули. Смежил веки и отец Иоанн.

Ещё не рассвело, когда Вася почувствовал, что кто-то сильно трясёт его за плечо.

-        Проснись, проснись, сынок! – Взволнованным голосом говорил отец. Мальчик широко раскрыл свои голубые глаза. Его братья уже не спали.

-        Дети! – С трепетом обратился к ним отец, - только что я видел свою покойную мать, вашу бабушку. Её послал ко мне с того света Господь. Мама сказала, что я скоро умру. – Дети растерянно переглянулись, а священник продолжал свою речь, - она предсказала мне ваше будущее. Этот – и отец указал на одного из братьев Василия, - этот, сказала она, умрёт в молодости; тот – будет горюном всю жизнь; а этот – прикоснулся отец Иоанн к плечу Васи, - будет великим.

Закончив духовное училище, Василий поступил в семинарию. Для этого мальчику пришлось покинуть родной дом и отправиться в город Псков. Здесь он по-прежнему старательно учился, много молился. Товарищи уважали его и прозвали Архиереем, то есть епископом. Этим они, как и дети из духовного училища, сами того не ведая, предсказали жизненный путь своего друга. Василий был добр и приветлив, старался во всём помочь своим соученикам.

Стояла морозная зима. Сверкающий белизной снежный покров укутал крыши домов и стены древнего Псковского кремля, украсил сияющими брильянтами ветви деревьев. Не выйти на прогулку без тёплой шубы! А она была не у всякого. У некоторых из семинаристов имелись лишь бедные пальтишки с маленькими воротниками.

-        Василий, выручай! – Просил то один, то другой товарищ по учёбе у будущего патриарха, - сегодня выходной, я хотел пойти в город, к родным, а там такой мороз…

-        Что ж, бери мою шубу, я всё равно никуда не собираюсь. – С улыбкой соглашался Вася.

Сидят семинаристы у окна, наблюдают за происходящим на заснеженном дворе.

-        О, Вася Архиерей гулять пошёл, – указывает кто-то на фигуру в знакомой шубе, - куда это он?

-        Да здесь он, никуда не идёт! – Отвечает ему товарищ, - сидит, уроки учит. А шуба без него гуляет.

Благочестивый юноша закончил семинарию с отличными оценками и отправился в далёкую столицу – город Санкт-Петербург. Здесь он поступил в духовную академию. Товарищи и тут дали ему необыкновенное прозвище. Они назвали его, ни больше, ни меньше, Патриархом. Быстро промчались годы учёбы. Многие из товарищей Василия женились и стали священниками, другие приняли монашество. А будущий святой медлил с принятием решения. Наверное, он хотел получше испытать себя, чтобы быть полностью уверенным, что правильно выбрал жизненный путь. Поэтому он не стал ни священником, ни дьяконом, учась в академии – ведь, чтобы принять священный сан, по правилам Церкви надо сначала или жениться, или сделаться монахом. Василий возвратился в Псков и стал преподавать в семинарии, в которой когда-то сам учился. Студенты очень любили своего молодого наставника. Василий Иванович относился к ним по-дружески; вёл уроки с вдохновением, стараясь заинтересовать слушателей. В свободное от занятий время он писал статьи и проповеди, не чуждался и мирного дружеского общения. Преподаватель посещал дома некоторых из своих учеников, знакомился с их семьями. Но, в то же время, в сердце будущего святого созревала решимость – полностью отдать себя на служение Богу.

Шёл Рождественский пост 1891 года. Однажды, пасмурным ноябрьским днём, по семинарии разнеслась неожиданная весть: преподаватель богословия Василий Иванович Беллавин принимает монашество. Постриг назначили на четырнадцатое декабря (по старому стилю).

Наконец, этот день настал. Многие жители Пскова знали и любили молодого семинарского преподавателя и пришли в храм, чтобы помолиться при его постриге. Епископ Гермоген торжественно отслужил всенощное бдение. Вот уже потемнело за окнами. Сосредоточенно молятся прихожане в озаряемой восковыми свечами церкви. Хор запел: «Святый Боже, Святый Крепкий…» Из алтаря вышли несколько иеромонахов и пошли через весь храм к притвору, где со свечой в руках стоял постригаемый. «Святый Бессмертный, помилуй нас!» Монахи, как положено по древнему обряду пострижения, накрыли Василия своими мантиями – длинными чёрными одеждами, и повели его к алтарю. «Объятия отча отверзти ми потщися» – молитвенно пел хор. У алтаря постригаемого встретил епископ. Перед его лицом Василий принёс Богу три главных монашеских обета: поклялся всю жизнь провести в безбрачии, нестяжательности и послушании воле Божьей. В знак этого епископ крестообразно состриг с его головы пряди волос, облачил инока в монашеские одежды и дал ему новое имя – Тихон. Уже на следующий день молодого монаха рукоположили в дьяконы, а вскоре он сделался и священником - иеромонахом. (Иеромонахами называют священников, которые приняли монашеский постриг).

Отцу Тихону пришлось прослужить в Псковской семинарии недолго. Уже весной по распоряжению духовного начальства он отправился далеко на запад России, в город Холм расположенный, близ границы с Польшей. Батюшка Тихон прослужил здесь несколько лет: сначала был инспектором семинарии, а затем её ректором. И вот, в 1897 году, когда священнику было тридцать три года, его посвятили во епископы.

Не только православные, но и иноверцы: католики и иудеи, жившие в Холме, полюбили молодого епископа. Владыка Тихон был добр, ласков и прост в обращении. Он внимательно выслушивал всех, обращавшихся к нему за помощью, умел найти для каждого доброе слово. Но владыка не долго пробыл в Холмской епархии. Его ожидало новое место служения. В сентябре 1898, когда с деревьев начинала опадать желтеющая листва, город облетело печальное известие: всеми любимого епископа, кормильца бедняков и примирителя враждующих, назначили служить в далёкую Америку, на Аляску. Послушный воле Божьей, владыка Тихон тепло простился со своей паствой и не без грусти отправился в далёкий путь.

Огромный океанский пароход, оглушительно загудев, стал медленно приближаться к пристани. Среди его многочисленных пассажиров был и молодой русский епископ – владыка Тихон. Ему предстояло отправиться на самый север американского континента, на суровую Аляску. Эта, в то время уже принадлежавшая Соединённым Штатам, земля, когда-то была российской территорией. Здесь селились православные русские люди, учили истинной вере местных жителей. Прошли годы, император Александр II уступил Аляску Америке, а Православие осталось на этой северной земле. Не только выходцы из далёкой России, но и коренное население – эскимосы и алеуты, молились в небольших православных храмах, выстроенных и в шумных городах, и в далёких селениях. К ним-то и ехал теперь епископ Тихон.

Стояла суровая зима и огромные просторы Аляски были покрыты снегом и льдом. Православные жители страны радостно встретили своего нового архиерея. А он, едва лишь наступила весна, отправился в далёкое путешествие по епархии, чтобы навестить жителей маленьких посёлков, никогда раньше не видевших епископа.

Холодные волны сурового океана омывают берега Аляски. Эскимосы, одетые в причудливо украшенные бисером и бусинами меховые одежды, смело выходят в море, ловят рыбу, а потом едят её сырой, заморозив на холодном воздухе. Они разводят стада оленей и пьют их молоко, одеваются в их шкуры. Жители некоторых посёлков до сих пор остаются язычниками, молятся грубо сработанным человеческими руками идолам; другие приняли католическую веру. Но есть и православные христиане.

В селе с непривычным для русского уха названием Икогмют жили православные эскимосы. Они молились в маленьком храме, где служил приехавший из России священник – отец Иаков. Однажды, солнечным воскресным утром, отец Иаков сообщил своим прихожанам радостную новость:

-        Скоро к нам приедет епископ – владыка Тихон.

Радостное волнение охватило эскимосов.

-        Епископ – к нам! – Беседовали они на своем языке, собравшись после службы возле храма.

-        Мы ещё никогда не видели епископа!

-        Интересно, какой он…

И вот долгожданный день настал. Радостно зазвонили колокола и жители села побежали к берегу широкой реки Квихпака, по которой приплыл к ним на пароходе высокий гость. Владыка Тихон сошёл на берег, ласково благословил священника и прихожан, отправился в церковь. Эскимосы с благоговением  взирали на епископа; замечали, в чём он похож на их батюшку, а чем отличается от него. Сначала многие побаивались архиерея, но вскоре все почувствовали доброту и сердечность владыки, потянулись к нему. Святитель Тихон не гнушался заходить в бедные грязноватые домишки эскимосов, сшитые из оленьих шкур; раздавал всем крестики и иконки, брал на руки маленьких узкоглазых ребятишек. На многие годы осталась в простых сердцах жителей Икогмюта память о том, как приезжал к ним русский епископ, как торжественно и проникновенно служил он в их скромном храме, и как просто и ласково общался с эскимосами.

А святитель посетил не одно и не два селения. Он проводил в пути по много месяцев, навещая своих пасомых. Алеуты радостно встречали владыку: салютовали ему, стреляя в воздух из ружей; плыли на лодках навстречу его пароходу. Но епископ не всегда путешествовал на большом судне. Часто он плыл со своими спутниками на небольших лодках, которые приходилось перетаскивать через мели и бурные пороги. Владыка Тихон  не боялся тяжёлого труда и работал наравне со всеми: разгружал лодку, тащил её на себе по суше. А иногда архиерей и его помощники шли пешком через широкие, покрытые мхом пространства тундры, где их осаждали стаи жужжащих и жалящих комаров. Так путешествовал святитель, зачастую перенося голод и холод, а иногда даже рискуя жизнью.

Владыка Тихон возвращался из путешествия. Епископу и его помощникам было необходимо успеть на пароход, чтобы, проплыв по океану, попасть в свой город. Стояло раннее утро. Холодные морские валы, увенчанные шапками белоснежной пены, с грохотом разбивались о каменистый берег. Все жители селения, куда пришли путешественники, спали. Владыка и его спутники долго ходили по деревне, стучались в двери хижин, разыскивая гребцов.

-        Нам надо скорее отправляться в путь, плыть по морю к пристани, иначе пароход уйдёт без нас! – Говорили они.

-        Да? – Отзывались язычники-алеуты, - а у нас как раз все лодки прохудились… Да и волны слишком велики!

Наконец, один из жителей селения вышел на берег и стал готовить к отплытию свою крошечную лодчонку, в которой было место только для одного пассажира.

-        Придётся отвозить вас по одному. – Сказал он. – Другой лодки у нас нет.

-        Что ж, пусть так. – Спокойно согласился мужественный владыка.

-        Такая утлая лодчонка… А вдруг она перевернётся… - Прошептал кто-то из спутников епископа и с тревогой посмотрел на гуляющие по океану волны.  

Алеут сел в лодку и стал знаками приглашать к себе первого пассажира. Стоявшие на берегу люди замешкались, робко поглядывая друг на друга. Лишь епископ, осенив себя крестным знамением, решительно шагнул к крошечному судёнышку. Огромный вал подхватил лодку и откинул её далеко от берега. Оставшиеся стоять у кромки воды с трепетом наблюдали, как делается всё меньше быстро уплывающее судёнышко с хранимым милостью Божьей епископом. Вскоре лодка вернулась за следующим пассажиром. Владыка Тихон и все его спутники благополучно добрались до пристани и не опоздали на пароход.

Но не только о полудиких алеутах заботился святитель Тихон в далёкой Америке. Он окормлял православных, живших в больших городах. Его трудами и молитвами православные жители Нью-Йорка построили большой собор во имя святителя Николая, а обитатели Чикаго возвели  Свято-Троицкий храм.

А из далёкой России доносились тревожные вести. Наступил 1905 год. В Петербурге и Москве начались мятежи, не верившие в Бога люди хотели свергнуть царя и захватить власть в стране. Лживыми обещаниями они переманивали на свою сторону простой народ. «Неужели Господь прогневался на нас за грехи, и Россию ждёт гибель?» – думал владыка Тихон. Об этом же говорили многие благочестивые люди. Но никто ещё не знал, какая страшная гроза ждёт Россию через несколько лет…

В 1907 году владыка Тихон вернулся на Родину. Из далёкой алеутской епархии его перевели в старинный город Ярославль, расположенный в самом центре Руси. Радостно было епископу вновь оказаться в родной стране, в русском городе, где повсюду виднелись золотые купола древних церквей. Как и в Америке, святитель часто ездил по своей епархии, добирался до глухих маленьких сёл, жители которых никогда раньше не встречали в своих храмах архиерея. Добрый епископ заходил в дома священников и крестьян, расспрашивал их о жизни, благословлял. И, конечно же, торжественно и благоговейно служил в церквях.

Владыка Тихон немало слышал о великом праведнике, жившем в то время – святом батюшке Иоанне Кронштадтском. Смиренный епископ решил навестить угодника Божия, попросить его молитв и наставлений. Найдя свободное от трудов время, он отправился в Кронштадт. Отец Иоанн с радостью принял владыку, усадил его рядом с собой и долго беседовал с ним. Затем поднялся с кресла и произнёс:

-        Теперь, владыка, садитесь Вы на моё место, а я пойду отдохну.

Святитель остался в комнате один. «Как же я могу занять Ваше место, батюшка! – Наверное, подумал он, - Вы при жизни творите чудеса, Вас почитает вся Россия. А я кто такой?..» – и он не стал садиться в кресло отца Иоанна. Владыка не знал, что ожидает его через несколько лет; не ведал, что скоро вся Русская земля будет с надеждой устремлять на него свой взор и искать его благословения.  

Но пока что святитель Тихон был только архиепископом города Ярославля. А вскоре его вновь перевели в другую епархию. В 1913 году владыка был назначен архиереем Литвы. Здесь его ожидали новые труды. В 1914 году началась Первая Мировая война.

Литва. Линия фронта. Повсюду вырыты окопы, в которых сидят утомлённые воинскими трудами солдаты. Слышатся выстрелы. В сумерках то там, то тут виднеются яркие огненные вспышки.

Русские воины всегда отличались мужеством. Они знали, что воюют за родную землю, идут в бой за веру истинную, за любимого Царя-батюшку, за дорогое Отечество. Но вот пришли на фронт странные люди. Они начали говорить солдатам, что Бога нет, стали рассказывать, что Царь вовсе не любит свой народ… Некоторые гнали от себя прочь клеветников, другие верили им…

-        Вот, вы сидите в окопах, а Царь пирует в своём дворце! И епископы, митрополиты о вас не думают, отсиживаются в безопасных городах, когда вы тут погибаете! – Говорили безбожники-революционеры.

-        А может, они и правы… - начинали сомневаться простодушные воины, не знавшие, что Государь вместе с юным Наследником часто приезжает на фронт, неустанно заботится о России; не ведавшие, что сама Царица вместе с дочерьми ухаживают за ранеными воинами…

Но однажды, среди солдат пронеслась весть, надолго разрушившая козни клеветников.

-        К нам едет архиепископ Тихон. – Сообщил воинам один из их командиров.

-        Как?! Прямо сюда, под вражеские пули?

-        Да.

Воспрянули духом солдаты, стали с нетерпением ожидать дорогого гостя. И владыка приехал. Он благословил солдат, подарил им на память небольшие иконки, молился вместе с воинами о победе над врагом. Радовались бойцы, глядя на святителя, чувствовали, что не одни они, что и епископы, и Царь, и они – простые солдаты – все вместе, все должны защищать Русь-матушку, каждый делая своё, данное ему Богом, дело.

Но злые клеветники не прекращали своей чёрной работы. Они уговаривали солдат бросить оружие и отдать родную страну на разграбление врагам; крестьян убеждали напасть на помещиков, отобрать у них земли и имения; рабочих – устроить бунт на фабриках и свергнуть правителей в городах. Поверили клеветникам и многие из вельмож. Они стали говорить, что Царь не любит Россию, захотели свергнуть его и занять его место. И началась в России беда. Солдаты не хотели воевать, убивали своих командиров и убегали с фронта; в городах и сёлах начались беспорядки, полилась человеческая кровь. А принявшие сторону клеветников вельможи приступили к Царю.

-        Ваше Величество! – Стали говорить они Государю, - пока Вы не откажетесь от царства, в России будет твориться кровавое нечестие. Немцы, с которыми мы воюем, захватят наши города; рабочие и крестьяне превратятся в бандитов и поубивают всех мирных людей. Вам никто не верит, Вас никто не любит. Сойдите с престола.

А Государь Николай был добрым, святым человеком. Ради родной Руси он был готов принести любую жертву. И он отказался от царской власти, потому что знал, что не сможет своими человеческими силами удержать страшной тьмы, ополчившейся на Россию за грехи живущих в ней людей. Враги православного царства тут же захватили власть в свои руки, а доброго святого Государя Императора арестовали вместе с его семьёй: с благочестивой царицей и царевнами, лечившими в госпитале раненых бойцов, с Цесаревичем Алексеем, говорившим, что когда он сделается Царём, то утешит всех скорбящих в своём государстве… Так произошла страшная революция 1917 года.

Страшный хаос и смута воцарились в России. Бедные грабили богатых; революционеры, которые ещё вчера вместе боролись против законной власти, разделились и стали враждовать друг с другом. По всей стране разгуливали шайки вооружённых бандитов, убивали мирных людей. В это страшное время в Москве собрался Поместный Собор. Сюда съехались епископы и священники, монахи и миряне, учёные и простые крестьяне. Они должны были решить множество важных вопросов, договориться как жить дальше. Ещё много лет назад, в мирные времена до революции, хотели русские люди устроить в Москве Собор, но это не удавалось. То война помешала, то беспорядки в государстве. Теперь же, когда уже на самых улицах Первопрестольной лилась кровь и слышались ружейные выстрелы, Бог судил Своим людям исполнить давнее намерение.

«Царя нет, кругом – безбожные, злые люди. Как жить дальше?» – вопрошали друг друга благочестивые христиане. Об этом же говорили и на Соборе. Много разных предложений высказывали соборяне, горячо спорили они и, наконец решили: надо избрать патриарха. В то время в России не было первосвятителя – главного из епископов, правящего Церковью. Когда-то, несколько столетий назад, на Святой Руси был патриарх. Он и государь – два отца народа, жили в мире и согласии. Царь правил страной, патриарх заботился о спасении душ русских людей. Но император Пётр Первый отменил патриаршество в России и с тех пор русской Церковью управлял Синод – собрание высших епископов. Но многие благочестивые люди в тайне сердца мечтали о том, что когда-нибудь на Руси снова будет патриарх – духовный отец народа, молитвенник за него… Ведь Синод, хорош он, или плох – это государственное учреждение; его нельзя любить, как живого человека. И вот, в горестные времена, когда русские люди потеряли своего батюшку-царя, они обрели себе отца-патриарха. Соборяне решили избрать главу Церкви.

Но кому же стать русским первосвятителем? Одни участники собора предлагали избрать патриархом одного владыку, другие – другого. Наконец, остановились на трёх лицах. Это были Киевский митрополит Антоний, Новгородский митрополит Арсений и владыка Тихон, который незадолго до собора стал митрополитом Московским. Патриарх – не депутат Государственной Думы и не президент; его ставят на служение не люди, а воля Божия. Поэтому соборяне решили, помолившись, вытянуть жребий.

Настал долгожданный день избрания патриарха. Тысячи людей заполонили Храм Христа Спасителя и площадь перед ним. Все горячо молятся Богу, да явит Создатель волю Свою, да дарует Русской Церкви Патриарха. Слева от царских врат установили покрытый драгоценной материей стол, на нём благоговейно поставили древний чудотворный образ Владимирской Божьей Матери. Перед этой иконой многие столетия венчались на царство Российские Государи, в древности перед ней же избирали патриархов. Около иконы стоит небольшой перевязанный тесьмой ларец. В нём лежат жребии – три кусочка пергамента, на которых написаны имена кандидатов в патриархи. Завершилась Божественная Литургия. Из царских врат торжественно вышел Киевский митрополит Владимир и, благоговейно взяв в руки ларец, встяхнул его, затем разрезал тесьму, осторожно снял крышку. В это время из алтаря медленно вышел седовласый старец в чёрном одеянии, украшенном белыми крестами. Это был схимонах Алексий. Он много лет провёл в затворе – никуда не выходил из своей кельи, непрестанно молился Господу. Святого старца специально пригласили в многолюдную Москву, чтобы через его руки Творец явил Свой Промысел. В храме воцарилось благоговейное молчание. Казалось, было слышано сдержанное взволнованное дыхание тысяч людей, на глазах которых совершалось великое Божье дело. Схимник медленно подошёл к столу, на котором стоял ларец, возвёл очи к образу Пресвятой Богородицы и долго сосредоточенно молился. Затем неспешно опустил в ковчежец свою бледную руку и вытащил на свет туго свёрнутый кусочек пергамента, передал его митрополиту. Владыка Владимир развернул жребий.

-        Митрополит Московский и Коломенский Тихон! – Громко прочёл он.

Так владыка Тихон сделался первым после двухсотлетнего перерыва Патриархом Русской Православной Церкви. Свершилось то, о чём предсказывал ему Господь через отца-священника и через товарищей по учёбе, о чём таинственно говорил святой праведный Иоанн Кронштадтский.

-        Собор выдвинул в патриархи трёх владык, - говорили об избрании святейшего Тихона русские люди, - умнейшего, сильнейшего и добрейшего. Господь указал быть патриархом добрейшему – святителю Тихону.

А сам владыка не был в день избрания в Храме Христа Спасителя. Он служил Божественную Литургию в небольшой церкви Троицкого подворья. Сюда и пришли к нему вестники, сообщившие волю Божию.

-        Преосвященнейший митрополит Тихон, Священный Собор призывает тебя на патриаршество! – Торжественно возвестил митрополит Владимир.

-        Благодарю, приемлю и ничтоже вопреки глаголю. – Спокойно и кротко ответствовал святитель, низко кланяясь митрополиту и всему народу.

Владыка принял избрание, как тяжёлый крест, возложенный на него Богом. Он понимал, что быть патриархом в годы, когда злобствуют безбожники и кругом льётся человеческая кровь – значит добровольно отдавать себя на страдания и обрекать на мученическую кончину. И он принял это, как из руки Христовой.

А времена становились всё страшнее. В те дни, когда Вселенский Собор избирал патриарха, в самом сердце Москвы велась пушечная стрельба. Юнкера – совсем ещё молодые юноши, ученики и выпускники военных училищ – защищали от революционеров-большевиков древний Кремль. Они укрылись за высокими стенами и мужественно выдерживали осаду, из последних сил отбивались от противника. Коммунисты не стеснялись в средствах. Они стреляли из пушек по священным для русских людей храмам и палатам, беспощадно громили стены и купола старинных церквей. Одно из ядер проломило стену Успенского собора, другое – снесло крест с храма Василия Блаженного. Наконец, у юнкеров закончились патроны и они были вынуждены сдаться на милость победителей, которые обещали сохранить жизнь пленных. Но, ворвавшись в Кремль, большевики беспощадно расправились с его юными защитниками, не оставили в живых никого из них. Страх и отчаяние охватили жителей столицы при виде кощунственных зверств. Никогда ещё со времён древней Смуты не стреляли русские люди по величественным стенам Кремля, не проливали братской крови в этом святом месте, именовавшемся алтарём России. А теперь… Многие кремлёвские башни были обезглавлены, в стенах белокаменных соборов рваными ранами зияли пробоины. Тут и там валялись обрывки драгоценных церковных облачений, выброшенных безбожными коммунистами из храмов.

Страшные гонения на истинную веру начинались по всей России. Большевики издали декрет о свободе совести, который народ метко прозвал законом «о свободе от совести». Этим указом запрещалось учить детей в школах вере в Бога, разрешалось отнимать у верующих храмы, выгонять монахов из намоленных веками обителей. Заволновались русские люди. Чем ответить им на беззаконие большевиков, сделавшихся уже в России государственной властью? Христиане стали горячо молиться Богу. Они собирались в крестные ходы и с молитвой проходили по родным городам, умоляя Господа избавить Россию от безбожного поветрия и, в то же время, показывая врагам Православия, что не исчезли ещё  на Руси защитники благочестия. Во многих местах коммунисты не постыдились расправиться с мирно молившимися людьми. В Туле, Шацке и Воронеже против крестных ходов выдвинули пулемёты, огненными очередями ударили по святым образам и хоругвям, по вышедшим на защиту своей веры православным. Так пролилась кровь первых страдальцев за Христа в двадцатом столетии.

Верующие древней столицы не побоялись встать на защиту благочестия. Патриарх знал, чем может закончиться крестный ход, но повёл свою паству к стенам Кремля, в котором к этому времени уже прочно обосновались коммунисты. Зимним утром 28 января 1918 года над заснеженной Москвой понёсся многоголосый перезвон. Торжественно гудели колокола Храма Христа Спасителя, бойко сзывали народ звонницы небольших замоскворецких церквей, молитвенно неслись к небесам монастырские звоны… Золотые ленты крестных ходов начали выходить из храмов, стягиваться к Красной площади. Священники с крестами, прихожане с хоругвями и иконами, певчие... "Спаси Господи люди Твоя..." – взывает к Небесам народ. Мрачно взирают с кремлёвских стен новые хозяева страны; смотрят, как заполняется огромная площадь многотысячными сонмами молящихся людей. В первом часу дня патриарх Тихон поднялся на лобное место и начал служить молебен о спасении России. «Господи! – Взывал святейший и тысячи людей, затаив дыхание, молились вместе с ним, - дай нам помощь от скорби… Охрани Отечество наше от врагов, губящих его… Научи нас крепко, даже до смерти стоять за Святую Веру Твою… Ненавидящих и обидящих нас прости и обрати их к вере истинной!»

«Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» - сказал Господь. Десятки и сотни тысяч людей взывали с мольбой к Создателю и Он принимал их слёзные прошения. Но… Россию ждала Голгофа. Бог не избавил Своих верных служителей от страданий, но дал им силы перенести их, претерпеть мучения за Христа и сделаться святыми угодниками Божиими – Новомучениками и Исповедниками Российскими.

Большевики не посмели расстрелять крестный ход. А пол года спустя, первого мая, безбожники устроили своё шествие. Вместо хоругвей несли плакаты с революционными призывами, вместо святых молитв пели революционные песни. Так появилась традиция устраивать коммунистические демонстрации. Потому и ненавидели большевики православную веру, что хотели заменить её новой «религией» - коммунистической идеологией: заставить людей поклоняться не Богу, а вождю революционеров Ленину; стремиться не к Царствию Небесному, а к коммунизму. Завесили красными полотнищами освящавшие стены Кремля образа, над главной святыней Москвы – часовней Иверской Божьей Матери – укрепили полотнище с глупым лозунгом: «религия – опиум для народа». Демонстрация началась. «Вставай, проклятьем заклеймённый!» – поют идущие по Красной площади колонны красноармейцев. И вдруг, на глазах у изумлённых безбожников, сама собой разорвалась надвое кроваво-алая ткань, скрывавшая древний образ святителя Николая. Солнечный луч упал на икону и она засверкала яркими красками, словно не стреляли по ней во время обстрела Кремля, словно не меркла она от пыли и времени. Великий угодник Божий вступился за православие, явил чудо не верующим в силу Божию.

Весть о милости Господней быстро разнеслась по Москве. Множество верующих каждый день приходило к чудотворной иконе. Люди горячо молились святому Николаю, радовались, с надеждой взирая на его образ.

-        Граждане, проходите, проходите, идите отсюда! – Пытались прогнать молящихся красноармейцы, но люди вновь и вновь собирались у родной святыни.

Приближалось 22 мая – день, когда все православные особенно усердно молятся Святителю и Чудотворцу Николаю. Верующие во главе с патриархом снова собрались пройти крестным ходом по Москве. Накануне многие исповедовались и причащались, готовились к смерти. «Мы сотрём с лица земли каждого, кто осмелится выступать с речами против советской власти!» - запугивали горожан большевики, расклеивая на улицах угрожающие листовки. Но никто ничего не говорил. «Да воскреснет Бог и расточатся враги Его!» – радостно пели пасхальные песнопения приготовившиеся к мученичеству православные. Около четырёхсот тысяч человек прошли с крестным ходом по Москве. Коммунисты снова не осмелились напасть на такое множество молящихся. Сам Господь и Его святой угодник защитили христиан от безбожников.

А патриарх участвовал не только в величественных крестных ходах. Часто он посещал московские храмы, куда приглашали его верующие, совершал в них богослужения. Величествен и прекрасен был святейший во время службы. Древние драгоценные облачения, сохранившиеся от живших столетия назад патриархов, говорили о высоте служения первосвятителя. Весь облик святителя внушал благоговение. Но, когда служба заканчивалась, патриарх Тихон снимал с себя золотые ризы и, оставшись в простой рясе, делался похожим на обычного батюшку. Он был, как и прежде, прост в обращении, добр и скромен.

Верующие очень боялись, что патриарха арестуют, заточат в тюрьму и даже убьют.

-        Владыка, в городе говорят, что Вас собираются арестовать… - Как-то с тревогой обратился к святейшему благочестивый посетитель.

-        Что ж, пусть приходят. – Спокойно ответил святитель Тихон, - жизнь и смерть – в руках Божиих. – И патриарх благодушно улыбнулся.

Преданные святейшему люди решили защитить его от безбожников. Каждый вечер они по очереди приходили к Троицкому подворью, где жил патриарх и всю ночь дежурили у окон и дверей, чтобы не допустить в дом коммунистов. Православные не брали с собой оружия – иначе, их могли бы обвинить в вооружённом бунте против властей, но они были готовы собственной грудью закрыть любимого владыку и позвать на помощь множество благочестивых москвичей.       

А патриарх ничего не боялся. Он смело обличал безбожных правителей, отправлял им послания, в которых призывал усовеститься и перестать убивать ни в чём не повинных людей, прекратить преследовать верующих в Бога.

Девятнадцатого июля 1918 года газета «Известия» сообщила жителям России о страшном событии. В далёком Екатеринбурге, куда отправили в заточение сверженного с престола Государя Императора, совершилось кровавое злодеяние. Безбожники убили святого царя Николая. Коммунистическая газета умалчивала, что вместе с Царём расстреляли и его семью: царицу Александру, четырёх юных прекрасных дочерей и наследника – цесаревича Алексея. Да и о самом убийстве «Известия» писали как о деле законном и правильном. Торжествовали жестокие безбожники и революционеры. В страхе и горести затаились те, кто понимал какая страшная беда случилась в России. Все знали: коммунистическая власть не пощадит никого, осмелившегося хотя бы на словах пожалеть убиенного Государя.

Узнав о мученической кончине Царя Николая, патриарх сразу же созвал на Троицкое подворье епископов и вместе с ними отслужил панихиду по новопреставленному Государю.

День Казанской иконы Пресвятой Богородицы. Ярко светит летнее солнце. Множество православных москвичей пришло в Казанский собор, стоящий у самых стен занятого безбожниками Кремля. Сегодня здесь престольный праздник и Божественную Литургию служит сам святейший патриарх Тихон. Истово молятся христиане, до отказа заполнившие церковь. Никто не знает: может быть, эта служба – последняя для него, возможно, завтра его арестуют или убьют… Такие уж времена.

-        Бедный патриарх, тяжко ему! – Тихонько шепчутся две старушки в притворе.

-        Да… Храмы закрывают, батюшек арестовывают…

-        А давеча какое злодеяние свершилось! Царя убили… Интересно, скажет ли святейший об этом… Иль смолчит: у них-то, у иродов безбожных, везде глаза да уши.

-        Тихо вы, служба идёт! – Строго посмотрел на старушек стоявший неподалёку пожилой мужчина с окладистой седой бородой и бабушки замолчали.

Настало время проповеди. Патриарх вышел на амвон. Взоры молящихся устремились к нему, и в храме воцарилась тишина.

-        Во имя Отца и Сына и Святого Духа. – Начал свою речь святейший. Он говорил о том, что народ может быть счастлив только тогда, когда он живёт с верой в Бога и не грешит, а если впадёт в прегрешения – то кается. – Мы же – говорил святитель, - дожили до такого времени, когда преступление оправдывается и считается законным делом. Так, на днях совершилось ужасное злодеяние: расстрелян бывший государь Николай Александрович.

Едва заметный вздох, вырвавшийся из сотен грудей пронёсся по храму. Стоявшие в притворе старушки переглянулись.

-        Не убоялся иродов! – Радостно шепнула одна из них.

-        А ты, дурная голова, думала, что наш святейший испугается? – С укором ответил ей седобородый богомолец.

А патриарх продолжал своё слово:

-        Наша совесть примириться с этим не может. И мы должны во всеуслышание заявить об этом, как христиане, как сыны Церкви. Пусть за это нас называют контрреволюционерами, пусть заточают, пусть нас расстреливают. Мы готовы всё это претерпеть…

Воспрянули духом православные христиане, стали из уст в уста передавать друг другу слова святейшего. Потому что, хоть и страшно жить в такие времена, когда за веру и верность истине убивают, но главное – не падать духом и надеяться на Господа. А слова святителя Тихона вливали в души верующих и мужество, и надежду.

Господь хранил Своего верного служителя. Как ни ярились безбожники, как ни злились они на святого владыку, а убить его не осмеливались. Зато клеветали и поносили чистого и честного пастыря изо всех сил. В газетах снова и снова появлялись глумливые заметки, в которых безбожники обвиняли патриарха во всех смертных грехах: и в жадности, и в ненависти к собственному народу, и во лжи. А на Троицкое подворье, где жил святейший, приходили всё новые и новые люди со всех концов России. Они просили у патриарха его отеческого благословения и молитв, сетовали на творящиеся кругом жестокости и беззакония. И святитель помогал всем, как мог.

-        Ваше святейшество, а может быть, восстать против безбожников с оружием в руках… Победить их, или уж погибнуть, чтобы не смотреть на творящийся вокруг кошмар?! – Много раз спрашивали у патриарха посетители – чудом  уцелевшие в годы революции белые офицеры. Святой Тихон с грустью смотрел на наивных и горячих людей. Он знал, что Господь позволил безбожникам воцариться в России за наши грехи; за то, что многие оставили веру в Бога и впали в нечестие. Ведал, что любое сопротивление приведёт к новым жестокостям, к кровопролитию, а от беды не избавит.

И святейший написал послание к гонимым христианам. В нём патриарх говорил, что страданиями Господь очищает и прославляет Русскую Церковь, призывал верующих кротко и мужественно принять свой тяжкий крест и не становиться такими же злыми и бессовестными, как их мучители; не мстить, не проливать крови. «Для христианина идеал – Христос, не извлекавший меча в свою защиту, на кресте молившийся за Своих врагов», - писал патриарх.

Заканчивался ноябрь 1918 года. Однажды, тёмным и холодным вечером, в дверь квартиры патриарха настойчиво и громко постучали. В озарённую светом лампад келью вошли безбожные комиссары. Забыв о правилах приличия, они не сняли шапок и даже не потушили дымящих сигарет. Показали святейшему ордер на обыск и начали рыться в вещах.

-        Ой, какие камушки! – Дерзко присвистнул один из коммунистов, взяв в руки украшенный драгоценными каменьями крест.

Безбожники перевернули всё в патриарших покоях, забрали драгоценные иконы, кресты и митру. Святителю Тихону объявили, что отныне он находится под домашним арестом и не имеет права выходить из дома. Оставили караульных, чтобы те не выпускали никуда святейшего, и ушли во своя си.

Больше месяца томился патриарх в заточении. Его освободили накануне светлого праздника Христова Рождества, но потом снова много раз арестовывали. Верующие москвичи уже знали: если патриарх несколько дней не появляется ни в одном из храмов – значит, его снова лишили свободы.

А однажды, солнечным летним днём, безбожники покусились на жизнь первосвятителя. Был день святых апостолов Петра и Павла. Патриарх Тихон отслужил Божественную Литургию в Храме Христа Спасителя. Служба закончилась, но сотни людей оставались стоять в храме и у выхода из него. Богомольцы хотели ещё раз взглянуть на святейшего, получить его благословение. Наконец, святитель вышел из алтаря и медленно пошёл через огромный собор, благословляя радостно тянущихся к нему людей. С улыбкой положил старческую руку на белокурую головку маленького мальчика; о чём-то спросил печальную женщину в чёрном вдовьем платке. Наконец, святейший вышел из храма. Радостно звонили колокола, возвещая Москве о великом празднике. Вдруг через окружавшую патриарха толпу протеснилась женщина со странным, холодным взглядом. Никто не обратил на неё внимания, а изуверка, приблизившись к святителю вплотную, вдруг сильно ударила его в бок ножом. Святитель пошатнулся и начал падать, заливаясь кровью. Его подхватили.

- Святейший ранен! – В испуге воскликнул один из священников.

Народ закричал, бросился ловить убийцу.

Широкий монашеский ремень, которым был опоясан святейший Тихон, смягчил удар. Ранение оказалось не смертельным и патриарх через некоторое время, едва оправившись от болезни, снова предстал пред алтарём Господним. А неудавшуюся убийцу судили, но …не приговорили к наказанию. Коммунистический суд признал злодейку психически нездоровой, и вскоре она вновь обрела свободу.

А в России началось новое бедствие. Вот уже несколько лет в стране царил голод. Многих крестьян убили во время кровопролитной смуты, другие оставили свои сёла и ушли в города. Некому было пахать нивы и сеять хлеб. А в 1921 году за жестокость и безбожие людей Господь позволил случиться страшному неурожаю. Всё лето не было дождей и посевы пшеницы погибли. Наступили голодные времена. Коммунисты силой отбирали у крестьян запасы зерна, убивали тех, кто осмеливался сопротивляться. Скоро тысячам и миллионам людей стало нечего есть. В Нижегородской и Ставропольской, Пензенской и Астраханской, Рязанской и многих других губерниях люди умирали от голода. Святой патриарх Тихон обратился к верующим. Он призывал их отдать всё, что только можно, чтобы помочь несчастным. Но безбожные власти не хотели, чтобы Церковь спасала людей от голода и через это приобретала себе любовь народа. Коммунисты запретили христианам организованно помогать голодающим. Но на этом безбожники не остановились. Под предлогом сбора денег для умирающих от голода, они начали грабить храмы. Срывали с икон древние серебряные оклады, забирали чаши для Святого Причастия, к которым не имеет права прикасаться никто, кроме священнослужителей. Напрасно молили христиане не трогать их святынь, предлагали отдать взамен их свои личные драгоценности или запасы хлеба – безбожники лишь смеялись над этими просьбами. Тех, кто осмеливался сопротивляться кощунственному грабежу, они убивали, или арестовывали и судили, как врагов народа. А сами, забрав из церквей накопленные столетиями драгоценные святыни, переплавляли их и продавали за границу, а на вырученные деньги покупали оружие для армии, да устраивали пышные революционные праздники. Голодающие не получали почти ничего. Многие верующие сопротивлялись грабежу, другие просто вслух говорили о своём недовольстве. Их арестовывали и бросали в тюрьмы. В Москве коммунисты устроили суд над пятьюдесятью четырьмя защитниками Церкви.

На деревьях московских бульваров лопались первые клейкие листочки, радостно пели вернувшиеся из тёплых стран птицы. Но верующим жителям Москвы было не до весенней радости. В зале Политехнического музея безбожники-коммунисты судили верных Христу людей. На скамье подсудимых сидели седовласые священники и совсем ещё молодые батюшки, профессора и простые горожане. Их обвиняли в сопротивлении власти, в так называемой контрреволюции – борьбе с революционным правительством, хотя на самом деле православные просто не хотели отдавать на поругание своих святынь. Вызвали на суд и патриарха.

Тихо сидят люди в переполненном зале, наблюдают за творящимся беззаконием. Кто-то жалеет подсудимых, кто-то наоборот – искренне верит в то, что они – враги народа. Сегодня будут допрашивать патриарха Тихона. К назначенному часу он приехал на суд. Спокойно прошёл мимо охранников, вошёл в залу. Окинул взором сидящую в комнате публику, слегка поклонился и молча благословил народ. Большая часть людей безмолвно поднялась со своих мест. Председатель начал допрос.

-        Ваша фамилия?

-        Беллавин.

-        Имя, отчество?

-        Василий Иванович, в монашестве – патриарх Тихон.

Много часов допрашивали безбожники святителя, пытались запутать его, заставить признать за собой несуществующую вину. Но святейший мудро и спокойно отвечал на каверзные вопросы, не позволял сбить себя с мысли. Сам Господь помогал Своему верному служителю. Безбожники обвинили святейшего в том, что он призывал верующих не отдавать коммунистам своих святынь. Они постановили снова посадить его под домашний арест.

Теперь патриарх снова не мог покинуть своего дома. Напрасно верующие ждали в храмах любимого владыку – он был заперт и заключён под охрану. Зато святейшего часто возили на допросы на Лубянку, в пользующийся недоброй славой дом, в мрачных подвалах которого сгинуло немало ни в чём не повинных людей.

Был поздний вечер. Уже давно стемнело. Часы пробили одиннадцать, затем полночь. Владыки Тихона не было. Келейник святейшего, помогавший ему в домашних делах, уже не на шутку беспокоился. «Может быть, патриарха арестовали, бросили в тюрьму? – Тревожно думал он. – Вернётся ли он когда-нибудь…» Наконец, во дворе послышался шорох шин. К дому подъехал автомобиль. Несколько минут спустя святитель вошёл в свои покои. Устало улыбнулся бросившемуся ему на встречу верному служителю.

-        Как там? – Взволнованно спросил келейник.

-        Уж очень строго допрашивали… - Как всегда спокойно проговорил святейший.

-        И… что с Вами хотят сделать?

-        Да… Голову обещали срубить. – С печальным добродушием махнул рукой патриарх.

Вскоре святителя перевезли с Троицкого подворья в Донской монастырь. Здесь патриарха поселили в маленьком домике. К нему приставили нескольких красноармейцев, которые строго следили за тем, чтобы святитель не принимал посетителей, ни с кем из посторонних не общался. Заключённого не выпускали даже в церковь. Владыка Тихон видел в окно золотые купола монастырских соборов, слышал звон колоколов, сзывающих народ на богослужение, но не мог покинуть свои кельи. Только верующий человек может понять, какая это мука – видеть в окно храм Божий, и не иметь возможности войти в него. Впрочем, к узнику приходил священник, причащал его Святых Тайн Христовых.

Но томительнее заточения, страшнее допросов на Лубянке и печатавшихся в газетах призывов расстрелять патриарха было другое. Среди русских священников и епископов нашлись предатели. Они договорились с безбожными властями и начали нападать на заключённого под арест патриарха.

Вечереет. Святой Тихон сидит в маленькой комнатке перед пылающим камином. Печальные мудрые глаза его неподвижно смотрят в огонь. О чём думает русский первосвятитель? Вот уже почти год, как его держат в заточении. Не позволили служить в храме даже в святые дни Страстной седмицы, даже на Пасху. В советских газетах выходят всё новые статьи со страшными заголовками: «Тихон кровавый», «Тихоновщину надо обезвредить»… Пишут, что народ требует казнить патриарха. А простые люди каждый день приходят в Донской монастырь, терпеливо ждут, когда святейший выйдет на балкон и молча благословит народ. Разговаривать с «посторонними» ему строго запрещено. А простым людям сейчас тяжело. Как им разобрать, в какой храм можно ходить, а в какой – нет, где служат истинные Божьи священники, а где – предатели, которые хотят разрушить Православную Церковь, которые забыли о Боге и думают только о своей земной корысти… Новые иуды нагло клевещут на патриарха, винят его во всех смертных грехах и многие уже поверили им. Они силой выгоняют православных из храмов, а сами говорят, что хотят обновить Церковь… Молятся за «благоверную советскую власть», хотя у неё и нет никакой веры; собираются отменить монашество и заставить иноков завести семьи… «Господи, не попусти врагам Твоим погубить святую веру на Руси!» – молится патриарх за свой народ. Жарко пылают дрова в камине. Тихо переговариваются коммунисты-охранники в соседней комнате. Темнеет.

Вскоре святителя забрали из Донского монастыря и поместили во внутреннюю тюрьму ГПУ. Что пришлось пережить патриарху в этом страшном застенке – ведает лишь Господь.     

А на свободе в это время творилось новое беззаконие. Обновленцы устроили свой «собор», заочно «судили» святого патриарха и постановили лишить его не только сана патриарха, но даже монашества. Перед Богом их действия не имели никакой силы, но власти с радостью приняли «низложение» непокорного им святителя, написали о нём в газетах.

Три недели спустя после заточения в тюрьму, святейшего Тихона вернули в Донской монастырь. Сюда к нему пришли посланники «собора» обновленцев. Они сказали святителю, что он осуждён за борьбу с советской властью.

-        Собор постановил лишить Вас сана патриарха, священнического достоинства и монашества. – Безжалостно объявили предатели.

Святой страдалец спокойно посмотрел на новоявленных иуд. Он знал, что перед Богом их решения не имеют никакой силы. Обновленцы не имели права судить патриарха; к тому же, по законам Церкви, обвиняемого надо было вызвать на собор, дать ему возможность оправдаться.

-        Снимите с себя монашеские одежды и впредь одевайтесь, как простой мирянин. – Потребовали обновленцы.

-        Этого я сделать не могу. – Твёрдо проговорил святейший и объяснил , что не признаёт приговор «собора» законным.

Долго оставались предатели в келье патриарха. Они пытались запугать святителя и заставить его снять священническое одеяние, но так и не добились успеха. Наконец, раздосадованные обновленцы ушли.

Святой узник со дня на день ожидал, что его повезут на суд государственной власти. Коммунисты много раз назначали день, когда они осудят патриарха. Безбожники хотели расстрелять главу Русской Церкви, как казнили они уже многих её верных служителей, но Господь не позволял исполниться их жестоким намерениям. Жители многих стран мира с тревогой узнавали о судьбе русского патриарха, требовали от своих правительств вступиться за него, не позволить безбожникам убить святейшего. А в России десятки тысяч верующих писали правительству письма, в которых требовали освободить невинного страдальца. Люди знали, что за такую смелость их самих могут арестовать и казнить, но вставали на защиту святителя. И коммунисты не осмеливались осудить страдальца на казнь. Суд над патриархом откладывался вновь и вновь.

Был жаркий летний день. Патриарх Тихон, в уже известной нам келье Донского монастыря, горячо молился, стоя на коленях перед образом Спасителя. Святейший просил вразумить его, наставить: что ему делать. Только что коммунисты объявили узнику, что они выпустят его на свободу, если патриарх «покается» перед советской властью; если он признает, что выступал против неё и скажет, что сожалеет об этом. Что избрать святителю? Отказаться и претерпеть за это мучения, смерть? Стать мучеником за веру… Патриарх Тихон давно ожидал этого, готовился к смерти за Христа с того самого дня, как его избрали русским первосвятителем. Но что будет с Церковью?   «Поражу пастыря, и рассеются овцы» – сказано в Священном Писании. Лишённые своего патриарха, верующие окажутся во власти безбожников-коммунистов и предателей-обновленцев. Некому будет научить людей, указать им где истина, а где – мерзкая ложь… А оказавшись на свободе, святитель сможет восстановить мир и порядок среди православных. Конечно, многие его осудят. Но… какое это имеет значение? Лишь бы Господь оправдал. Ведь безбожники не требуют от святейшего, чтобы он отрёкся от веры, или предал кого-то… «Господи, открой мне, недостойному, святую волю Твою! Подскажи: что мне делать?» Долго молился святитель. Наконец, осенил себя крестным знамением и поднялся с колен. Подошёл к столу, взял лист бумаги, и, перекрестившись ещё раз, начал писать. Господь вразумил Своего верного служителя, научил его, что надо делать. Патриарх написал заявление, которого требовали от него коммунисты и получил свободу. В своём письме он говорил. Что больше не будет выступать против советской власти.

«Пусть меня осудят, пусть имя моё погибнет в истории – только бы для Церкви была польза!» – говорил патриарх тем, кто спрашивал его впоследствии, как мог он принять требования безбожников.

Шумят деревья Лазаревского кладбища, мерно звучат удары церковного колокола. Сегодня здесь хоронят угодника Божия – московского старца, отца Алексия Мечёва. Множество людей собралось на погребение. Вдруг среди богомольцев пронёсся слух:

-        Сейчас приедет патриарх Тихон! Его выпустили из заточения!

-        Неужто – правда?! – Не смеют поверить радостной вести люди.

К ограде кладбища подъехала простая коляска, запряжённая гнедой лошадкой. Из неё вышел патриарх.

-        Владыка, родимый ты наш! – Бросились к нему православные.

-        Живой!

-        А постарел-то как…

Горячие слёзы льются по щекам богомольцев. И уже сами не знают, от чего плачут они: от горя ли, что скончался их любимый батюшка, отец Алексий, или от радости, что выпустили нежданно-негаданно патриарха Тихона…

Каждый день служил святитель в московских храмах и сонмы людей следовали за ним повсюду. Великая радость охватила православных москвичей. Священники и епископы, по слабости вставшие на сторону обновленцев или обманутые ими, каялись перед патриархом и он прощал их, отпускал данной ему от Бога властью их страшный грех. Вскоре на стороне предателей почти не осталось людей.

За веру и мужество Господь даровал Своему служителю силу творить чудеса. Однажды, когда патриарх Тихон служил в Николо-Угрешском монастыре под Москвой, к нему подвели бесноватую женщину. Несчастная корчилась, кричала что-то непонятное и сопротивлялась, не желая подходить к святителю. Патриарх с состраданием посмотрел на больную и возложил руки ей на голову. Что-то тихо произнёс и… женщина тут же пришла в себя. Она успокоилась, осмысленно посмотрела на своего исцелителя и тихо заплакала радостными слезами.

Враги Церкви не перестали преследовать святого патриарха. Однажды вечером, когда патриарх был в своей келье в Донском монастыре, в дом вдруг ворвались двое незнакомых мужчин с револьверами в руках. Они помчались по лестнице на второй этаж, распахнули дверь в комнату святителя. Но тут путь им преградил верный келейник святого Тихона – Яков Полозов. Раздался выстрел, за ним другой, третий… Яков упал, обливаясь кровью, а убийцы бросились бежать. Келейник закрыл патриарха собственным телом и спас ему жизнь, а сам принял мученическую кончину. Горько плакал святитель, хороня человека, который помогал ему уже двадцать пять лет. Святитель любил Якова, как родного сына. Он похоронил мученика на кладбище Донского монастыря и часто приходил на его могилу. Однажды, когда он молча скорбно молился, стоя у дорогого ему креста, раздался щелчок и рядом с головой святейшего пролетела пуля. За ней ещё одна. Убийцы вернулись, чтобы довершить своё чёрное дело, но Господь снова не позволил исполниться их намерению. Безбожники промахнулись.

Святителю Тихону было пятьдесят девять лет. Его здоровье сильно ослабело от постоянных скорбей, нервного напряжения и переутомления. Патриарх почти ослеп, с ним часто случались обмороки. Верные люди предложили ему лечь в больницу, чтобы хоть немного отдохнуть, подлечиться. Святейший согласился. Но и здесь его не оставляли в покое. Следователь из ГПУ приходил в палату, садился в кресло у постели больного и часами его допрашивал. Но, несмотря на это, святой Тихон стал поправляться. Он снова начал посещать московские храмы, служить в них на радость верующему народу.

Но скорбный жизненный путь святителя подходил к концу. Наступил праздник Благовещения пресвятой Богородицы. Патриарх чувствовал себя слабым и больным. Накануне ему удалили больной зуб и святейший не мог даже служить в храме. Ему сделали обезболивающий укол. Вечерело. Святой Тихон лежал в своей постели. Вдруг он с тревогой посмотрел на свои руки: ногти на них почернели.

Скоро наступит ночь, тёмная и длинная… - Задумчиво проговорил он.

Никто не понял тайного смысла этих слов. А поздним вечером, когда за окнами совсем стемнело, патриарх скончался. С его смертью началась тёмная и длинная ночь для русских верующих. Безбожные власти почти два десятилетия не позволяли им избрать нового главу Церкви…

А душа святителя покинула сумрачную и тревожную земную жизнь и полетела к Престолу Небесного Отца, к вечному радостному свету, туда, где нет ни скорби, ни печали. Но и ликуя со Христом, патриарх Тихон не забывает об оставшихся на земле православных, не оставляет духом своим страдающей от греха и неверия России. Он молится обо всех, взывающих к нему:

Святителю отче наш Тихоне, моли Бога о нас!